— Шесть часов уже, оказывается! — сказал Русаков, посмотрев на часы. — Скоро у меня смена заканчивается.

— А мне, наоборот, на работу через полтора часа, — вздохнула Марина. — И знаете, ребята, я ещё и поесть хочу. Меня Терехин этот разбудил, я даже пожрать не успела.

— Терехин? — удивился Юрий, чувствуя удивительную ясность мысли. — Он что, был здесь?

— Да я же вроде тебе об этом говорила уже.

— А чего ему было нужно? — хоть убей, но следователь никак не мог вспомнить, чтобы Марина говорила ему о визите к ней Терехина. Русаков прокашлялся, затем потёр свою шишку.

— То же, что и мне, — произнёс он наконец. — Я посылал его, чтобы он разыскал одну вещь.

— Что за вещь?

Вытянув ноги, санитар прошипел:

— Вот не хотел я всего этого говорить, но, видно, придётся. Но только учти… как там тебя… хм, Юра, к убийству я не имею никакого отношения. И если бы я знал, кто это сделал, я бы тебе сказал.

— А он не мог забрать книжку? — вдруг спросила Марина.

— Тот, кто убил? — нахмурился Русаков. — Ну мог, наверное. Если у твоего братца хватило ума потащиться с ней на кладбище.

Юрий начал кое–что понимать.

— Пропала какая–то книжка?

— Ну д-да! — нехотя произнёс Русаков и, сняв очки, принялся протирать их подолом рубашки. Без них он выглядел каким–то беззащитным. — Записная, толстая, красного цвета. Ничего существенного, как бы, но… Слушай, а она не у вас случайно?!

Юрий помотал головой. В карманах трупа не было найдено ничего, иначе он бы знал об этом. Ничего, кроме ключа от квартиры.

— А что в этой книжке?

— Ну… скажем, я не хотел бы, чтобы это попало в руки милиции. В ваши руки. Там, конечно, ничего такого не было, но всё равно…

— Это касалось больницы?

Русаков кивнул.

— Угу, — задумчиво пробормотал Юрий, прислоняясь к плите. — А что он делал в тот день… вечер… на кладбище, ты не знаешь?