— Под–дожди… Так… Это что же получается…
— А ты подумал… За меня решил заступиться, да? — Марина прищурилась. — Ну, спасибо тебе, что ж. Только когда Юрка очнётся, он тебе шею–то точно свернёт, хоть ты и мен… ми–ли–ци-о-нер! — она снова захихикала, и Юрий уловил в её смехе какие–то вульгарные нотки. — Я аж офигела, когда ты на него наскочил!
До Юрия наконец дошло, что он в очередной раз свалял дурака. Ему стало неудобно, и он вынужден был зажмуриться, чтобы таким образом избавить себя от этого неудобства. Очутиться бы сейчас дома… К чёрту всё, уволюсь! Русаков очнётся, и что тогда будет?
— О-ох! — донеслось снизу, с пола.
Юрий открыл глаза.
Итак, Русаков очнулся.
Кто–то пришёл к Марине
На удивление, Русаков показал себя, как человека сдержанного и рассудительного. Юрий думал, что он и правда свернёт ему шею, но ничего подобного не произошло. Как выяснилось, санитар даже и не успел ничего понять — только почувствовал сильный удар в спину, а затем — темнота. Его забавлял тот факт, что вначале он сам отправил следователя в нокаут, а теперь следователь — его.
— Хорошо хоть, что крови нет и очки целые, — сказал Русаков, когда они уже все сидели за столом и пили кофе. Он повторял это уже раз в третий. — Но шишка зато как надо! — санитар потрогал лоб.
— Что Нинке–то скажешь? — поинтересовалась Марина.
— С психом дрался, скажу, что же ещё?
— Ax да, — вмешался Юрий. — Насчёт убийства. Если ты всё–таки ни при чём, то, может быть, у тебя имеются по этому поводу какие–нибудь соображения?
— Соображения, — проворчал Русаков. — Никаких таких соображений у меня не имеется. Если бы имелись, то я бы ему головёнку–то открутил, пидорасу.
Взгляд Марины перебегал с одного мужчины на другого. Юрий несколько раз ловил себя на мысли, что по–прежнему хочет её физически, но что–то словно мешает сделать ему первый… вернее, уже второй шаг. Любой другой девушке он бы проехался по ушам и всё — она бы вся растаяла, но с Мариной вести себя подобным образом было нельзя. Её высокомерие заставляло Юрия чувствовать себя подростком. Вот если бы он с самого начала избрал другую линию поведения по отношению к ней… А теперь уже слишком поздно что–либо менять.
Чёрт, но откуда же взялась эта неуверенность в себе? Юрий вспомнил вдруг статью про Тома Круза, которую читал в какой–то газете. Знаменитый актёр тоже был небольшого роста, но в отличие от следователя обладал ещё и кучей комплексов. «А теперь эти самые комплексы съедают и меня! — подумал Юрий. — Дурацкое дело! Оно и правда влияет на мою психику. Кто бы мог подумать, что я начну копаться в себе, как какой–нибудь шизофреник? Зачем мне то, что мне только мешает? Я не должен так сильно уходить в себя…»
— Эй, Ю-ура! — протянула Марина. — Ты не отключайся–то, а?
— Взгляд как у коматозника, — добавил Русаков и заржал. — Тебя бы ко мне в больницу, подлечиться.
Юрий потряс головой, изгоняя ненужные мысли. Потом спросил:
— Но ты всё равно ведь как–то в это замешан?
— Нет, ну я, конечно, могу кое–что тебе рассказать, — Русаков вновь потёр свою шишку, постепенно приобретающую синеватый оттенок. — Но… неофициально как бы. Без протоколов.