Одновременно, полным ходом шло строительство будущей академии, программа которой в большинстве дисциплин будет на голову выше, чем в европейских университетах. Разве что по богословию, юриспруденции, греческому и латыни мы будем отставать, но для первых двух предметов нам предстоит создать базу, а последние два не столь уж важны. Хотя и их придётся ввести хотя бы для студентов-богословов и юристов, а также медиков.

Кроме того, недавно были получены весточки от геологических экспедиций. Одна наша группа нашла залежи угля под Москвой, и добыча его уже организована. Вторая только что сообщила, что обнаружила железную руду под Курском, и первая партия ожидалась не позже середины октября. Нефть же уже добывается на Ухте, причём в количествах, достаточных на первое время. Осталось лишь создать нефтеперегонный заводик, но это – вопрос будущего. А пока и в Измайлово, и в Александрове строятся мастерские по производству станков. Следующим этапом будут различные заводы, но я в это особо не вникал – и так информации было слишком много.

Я провёл несколько последних уроков с Фёдором до того, как он отправится в Измайлово. Одновременно, Женя Лисина, одна из наших учительниц, начала преподавать Ксении, и обнаружила, что царевна обладает недюжинным умом, а также, по словам Жени, красавица, каких ещё поискать надо. Когда-то я читал, что для женщин этого времени полнота считалась признаком здоровья, но Ксения оказалась стройной и непохожей на "идеал", отчего и страдала.

Девятого сентября я повёз Фёдора в его новую школу; компанию мне составляли некоторые из новоприбывших военспецов и учителей, а также князь Дмитрий Пожарский. Дмитрий Михайлович оказался человеком сложной судьбы – отца он потерял рано, рос с матерью, и, хотя Борис его поначалу сделал стольником, но вскоре его мать и его самого подвергли опале из-за кого-то из её родни. Опалу с него Борис так формально и не снял, хотя пообещал мне, что рассмотрит этот вопрос через полгода. Дмитрий был достаточно высок для своего времени, русоволос и голубоглаз, и хорошо сложен. Кроме того, он отличался весьма острым умом, и я ему пообещал, что, если он пройдёт подготовительный курс, то я его буду готовить в военачальники.

Измайлово меня поразило. Одно дело – услышать, другое – увидеть своими глазами. Там, где в июне на берегу ручья ещё располагалась маленькая живописная деревня, теперь находились казармы, общежития, учебные здания, домики для учителей, причём уже строились новые – из кирпича; кирпичный заводик успели построить недалеко от села, благо подходящая глина здесь имелась. Солдаты первой роты, впрочем, всё ещё жили в американских палатках, так как казармы ещё обставлялись мебелью, а общежития предназначались для школьников. Саму же усадьбу, которая была тогда в столь плачевном состоянии, превратили в головное здание школы и военного училища. Рядом уже стояла башня элеватора, куда уже начали свозить закупленное в районе зерно. А чуть подалее шёл дым из трубы коптильни – её открыли и без моего совета.

Кроме кирпичного завода, достраивались сталелитейный, ткацкий, и пороховой. Рядом с заводами уже было построено одно общежитие, и строились другие. А на лугах у деревни паслось огромное стадо овец, закупленных ради шерсти для ткацкого завода. Измайлово медленно, но верно превращалась в островок России будущего посреди Руси шестнадцатого века.

Десятого сентября по новому стилю, а тридцать первого августа по общепринятому, было воскресенье. После литургии, которую служили в деревенской церквушке – большая часть прихожан не вмещалась в неё и ждала на улице – было объявлено о формировании Измайловского полка нового строя под командованием Александра Сикоева, и о приведении к присяге первой роты.

Курс молодого бойца выдержали ровно сто человек – две трети от первоначального состава. На торжественном построении было объявлено о том, что все, успешно выдержавшие курс молодого бойца – а таких было ровно сто человек, две трети от первоначального состава – зачисляются в первую роту после принятия присяги. Затем Саше было торжественно вручено знамя нового полка, а молодому Дмитрию Тимофеевичу Трубецкому, назначенному командиром первого взвода – знамя роты. Затем же было объявлено, что первая рота отправляется в учебный поход, начинающийся на завтрашний день, под командованием Рината Аксараева, временно взявшего на себя должность командира роты.

Затем были построены желающие пополнить "полк нового строя". В отличие от уже сформированной роты, выглядели они неоднородной толпой. На правом фланге красовались дети бояр, один другого роскошнее, а за ними – слуги. В центре – дворяне победнее, а слева – простонародье, причём те, кто правее, как правило, отталкивали тех, кто левее.

Саша вышел и гаркнул:

– Отставить!

На него недоуменно взглянули тысячи две глаз.

– Значит, так. У нас в части все равны – бояре, дворяне, мастеровые, крестьяне.

Человек пятьдесят справа начали роптать, но, когда Саша на них взглянул, ропот прекратился.

– Слуги для солдат не предусмотрены. Одеваться все будем в военную форму – так именуется то, что мы носим. Обращаемся друг к другу по званию и фамилии. Звание у вас у всех одно – пока вы не приняли присягу, каждый из вас – рекрут. Будь то рекрут Голицын или рекрут Иванов. Все приказы начальства исполняются беспрекословно. Кому не нравится, можете возвращаться домой. Есть желающие?

Около сотни рекрутов, практически все с правого фланга, начали выходить из строя; затем где-то дюжина нерешительно затопталась на месте и вновь заняла место в строю.

– Очень хорошо. Вас распределят по учебным ротам. Рота – это примерно как сотня. Списки фамилий для каждой роты – на стене усадьбы. Кто не сможет их прочитать, спросите. Все ночуют сегодня в расположении своей роты. Там же вам объявят, что ваша рота будет делать завтра.

И ещё. Кто хорошо ездит верхом – скажите командиру роты. Разойтись!

Вскоре после того, как рекруты пошли к усадьбе, я объявил линейку для будущих воспитанников школы. Детей было намного меньше – наверное, около трёхсот. Их предстояло распределить по классам и общежитиям. А с завтрашнего начнутся и для них трудовые будни. Здесь практически не было боярских детей, кроме Фёдора, и мероприятие прошло на удивление гладко.

Следующее утро началось с новогодней литургии – первое сентября было для Руси Новым Годом. Затем дети пошли учиться, а рекруты на курс молодого бойца. Я решил тряхнуть стариной и присоединиться к ним, что, наверное, было ошибкой – так, как нас гонял Вася Добролюбов, американской армии и не снилось. Краем глаза я увидел, что Дмитрий Пожарский вел себя весьма достойно, и возрадовался. Зато около полутора сотен рекрутов решили покинуть Измайлово, а остальные отправились на занятия по "американскому" шрифту и "американским" же цифрам.