Книги

Год жнеца

22
18
20
22
24
26
28
30

Кухарка расплакалась, увидев его.

Кас терпеливо ждал, пока слезы, пропитывающие его тунику, остановятся и прекратятся поцелуи, покрывающие его лицо, потому что не хотел ничем ранить ее чувства. Потому что она его кормила. Горами еды – еды, о которой он мечтал годами. Он никогда бы не признался ни единой душе, но по Кухарке и ее кухне он скучал даже больше, чем по брату.

– Она почти не отходила от печей, когда узнала, что вы вернулись домой, – отметил капитан Лоренц, сидя напротив Каса с дымящейся кружкой в руках. – Все остальное время мы на скудном рационе. Его едва достаточно, чтобы взрослый мужчина стоял на ногах.

– Ой, помолчи уж. Что-то ты не выглядишь голодным. – За соседним столом Кухарка разбила в миску коричневые яйца. На самом деле ее звали Талеса, но никто не называл ее по имени, кроме, может, капитана, когда рядом больше никого не находилось. Их отношения были проверены временем. Как и капитан, Кухарка была почти ровесницей родителей Каса, если бы они остались живы. На ней был белый фартук поверх красного платья. Темные волосы собраны в тугой узел на затылке – по форме такой же, как пухлые плюшки из теста, разложенные на столе в ожидании печи. Она всегда оставалась подозрительно худой для кухарки, но все сомнения рассеивались при первой же ложке ее красного риса, келагуэна из курицы или кусочка бунубуну, сладкого, обжаренного, с начинкой из сезонных фруктов.

На ее высоком стуле сидел мальчик пяти лет. Он с радостным видом раскатывал полоски теста до толщины лапши. На нем были короткие штаны и великоватая ему туника. Кас видел сквозь него стену с горшками и сковородками всех размеров, свисавших с железных крюков.

Кас отвел глаза. Когда Вентиллас был ребенком, в этой самой кухне случился пожар. Погибли двое. Егерь и маленький сын Кухарки, спавший в углу. Кас знал, что его дух всегда был здесь. Он всегда сидел рядом с матерью еще до того, как появился Кас. Единственным отличием было то, что теперь Кас его видел. И эта мысль была тревожной, если представить, сколько всего от него было прежде скрыто.

Кухня была местом, где постоянно что-то шумело, шкворчало и грохотало. Стены ее вытесаны из грубого камня, с очагом на каждой стороне. Столы то и дело передвигали – то для еды, то для поварят, что месили, резали или потрошили. Прислуга трапезничала здесь на протяжении всего дня. Слуги и стража перекусывали между разнообразными заданиями. Касу составили компанию несколько солдат. Среди них был и Биттор со слегка красным носом, а еще несколько женщин, в которых Кас узнал ткачих, работавших над гобеленом. Никто не упоминал ни Фаро, ни его руку.

Кас махом прикончил миску латиджи. Закрыв глаза на последней ложке, он смаковал на языке вкус заварного крема, бисквита и корицы. Корица. Внезапно наступившее молчание заставило его открыть глаза.

Кухарка снова плакала. Остальные, когда он повернулся к ним, внимательно изучали свои кружки и миски. Смутившись, Кас отложил ложку. По крайней мере, он не вылизал миску. Он тихо произнес:

– Со мной все в порядке, Кухарка.

Она махнула в его сторону рукой, сопя носом.

– Конечно, в порядке. Это просто специи. Раздражают глаза.

– Вот, парень, – грубовато произнес капитан Лоренц. Он наложил полную миску жареного пальмерина – блюда из черной пальмеринской свиньи и дикого риса, приготовленных с маслом и луком, – и подтолкнул ее к Касу. – Куда сегодня собираетесь?

«Кем бы ни был этот лучник, он не оставил нам ни единой зацепки», – всплыли у него в голове слова Вентилласа. Они были похожи на правду. Но Кас никак не мог перестать думать об окне у озера и о мужчине, что теперь владел этим домом. Что можно там обнаружить, если осмотреть помещение снова? С благодарностью приняв миску от капитана, он сказал:

– Пройдусь по городу, наверно. Заберу свои вещи.

Вошел Вентиллас с перевязанным лентой свитком в руке. Он был в коричневой кожаной тунике, идеально на нем сидевшей. На Касе была такая же туника, но туго натянутая на плечах. Сегодня он все утро старался не делать резких движений. Вентиллас остановился при виде подноса с посудой рядом с Касом.

– А для меня ты никогда не готовишь латиджу, – сказал он Кухарке.

– И для меня, – добавил капитан Лоренц.

Солдаты поддержали их хором согласия.

Повариха вылила тесто на сковородку.