— Очень просто. Для меня магия — это чудо, а не инструмент, как для вас, и не источник занимательных сведений, как для Огосте.

— Ну и в чем разница?

— Тот, для кого магия — чудо и призвание, должен понимать, что единственный барьер, который не преодолеть силой — это барьер в сознании.

Прекрасные сады простирались до горизонта. Ева взлетела ввысь и придирчиво осмотрела с высоты птичьего полета свое творение. Цвета затейливо сплетались именно так, как она когда-то и задумывала. Когда же это было? Сколько миллионов лет назад был создан этот сад? Ева уже не помнила. Ей вспомнилась странная зверушка, неистово обожавшая сады. Не для нее ли она создала первые свои неуклюжие поделки? Как ее звали? Как она выглядела? Ева не помнила, и это было ценой существования в течение запредельного числа лет. Она приземлилась на дорожку из бирюзы и прошла по ней с полкилометра, вдыхая ароматы цветущего сада. Моцион был прерван, когда она и сама решила его заканчивать — перед ней открылся знакомый портал, и оттуда выбрался ее секретарь.

— У нас ЧП. Сам я не справлюсь, уж извините, Пресвятая.

— Что стряслось? И я обещала, что если еще раз услышу, как меня назовут Пресвятой, я оторву назвавшему…

— Новый трансцендентный буйствует и требует вашей аудиенции.

— Я не назначала новых трансцендентных. С тех пор, как сместила Люцифера, я…

— То есть, старый трансцендентный. Очень старый. Он помнит питекантропов в Совете. И утверждает… ну… страшно сказать…

— Что утверждает? Не тяни.

— Что он — ваш сын.

— И что тут страшного? У меня был сын… вроде. Да, был. И не один.

— Это ересь. Все знают, что вы совершенно непорочны.

Ева тяжело вздохнула.

— Ну ведь ты довольно стар. Ты должен помнить, что я…

— Память — это одно. А вера — другое. Я — верующий человек. Любой инквизитор может проверить…

— Отсюда поподробнее. Опять началась инквизиция? И как далеко они заходят в своем долбанутом рвении? Людей убивают? Если начали убивать, я вмешаюсь, хотя эти бесконечные периоды эпох с обострением религиозности меня порядком утомили. Зря я свергла Люцифера.

— Что вы такое говорите, Пресвятая. Ну нельзя так… если кто-то услышит, кроме меня…

— То что? Меня сожгут на костре, как еретичку веры имени меня самой?

— Нет, что вы. Просто это будет тяжелая психологическая травма. Жалейте своих подданных, Пресвятая. Можно нескромный вопрос? Как человека, помнящего старые времена, меня интересует, почему вы считаете, что зря свергли Люцифера? Вы же все устроили гораздо лучше, чем он.