Книги
Гибель империи. Российский урок
В этом случае Господь всячески предупреждает, отвращает от пагубного пути: подсказывает через опытных мудрых людей, через особые события и обстоятельства жизни раз за разом удерживает от рокового шага. Но если и это безуспешно… Здесь, как ни удивительно, также действует тот же Божественный закон: «Даст тебе Господь по сердцу твоему».
Помним картинку из детства: зимой укутанный в шубу малыш так и рвется, требует разрешить ему лизнуть железную ручку на морозе. Какой-то поганец на потеху подсказал ему эту пакость. Отец и упрашивает, и пугает дурачка… Но тщетно! И тогда, махнув рукой, отец почитает за лучшее разрешить несмышленышу поступать по-своему…
Если человек или народ непреклонно упорствуют перед Богом, не отступая от пагубного намерения, не желая услышать любови Божией, – тогда Господь не отнимает свободу ни у человека, ни у народа. Бог на время отходит в сторону. И дает случиться тому, что человеку или народу – по сердцу.
После боли, несчастий и раскаяния люди поколениями будут исправлять ими же разрушенное, а некоторые будут стремиться вразумить таких же, какими и сами они когда-то были, – самоуверенных и непослушных своих потомков.
Февральские и октябрьские события 1917 года в целом у большинства из нас на памяти. Но мало кто вспоминает о том, что произошло в том же году в ноябре. А случилось тогда событие знаменательное, могущее многое рассказать о причинах леденящих кровь грядущих трагических испытаний нашего народа. 12 ноября 1917 года был избран лигитимный парламент новой России – Всероссийское Учредительное собрание.
Мы уже подзабыли, но эти выборы и были главной задачей Временного правительства. А Великий князь Михаил Романов не принял царский престол для того, чтобы передать решение о будущем государственном устройстве России как раз именно Учредительному собранию.
Итогов выборов в Учредительное собрание ждала вся Россия, от Прибалтики до Дальнего Востока. Лучшие люди страны, избранные свободным голосованием, должны были выразить волю всего народа о будущем России, ее государственном и социальном устройстве.
Надо сказать, выборы в Учредительное собрание были проведены на самом деле свободно и честно. Право голоса впервые получили все граждане. Возрастной ценз снизили с двадцати пяти лет до двадцати. Впервые разрешили голосовать женщинам и военным. К избирательным урнам пришли граждане России всех сословий без различия имущественного положения, национальности или веры.
И вот выборы состоялись. Для определения будущего России были избраны 715 депутатов. 655 из них, или 91 %, являлись представителями партий, открыто провозглашавших в качестве инструмента своей политики – террор. Это были эсеры и большевики.
Лидер эсеров В. М. Чернов: «Сколько ни высказывали сомнений, сколько возражений ни выставляли против этого способа борьбы партийные догматики… террористические действия оказывались не то что просто “нужными” и “целесообразными”, а необходимыми, неизбежными»[271].
Лидер большевиков В. И. Ленин: «Социал-демократия должна признать и принять в свою тактику массовый террор»[272].
«Даст тебе Господь по сердцу твоему»…
Новая Россия избрала свою судьбу. А мы всё удивляемся: «Откуда десятилетия террора в нашей стране?»
На пост председателя Учредительного собрания избирались двое: вместе с главой эсеров Виктором Черновым, Мария Спиридонова – террористка, убившая советника тамбовского губернатора Луженовского. Открыл Всероссийское учредительное собрание большевик Яков Свердлов – предводитель уральских боевиков-террористов.
Большевики значительно уступили эсерам по количеству депутатов. Но соратники Ленина оказались попросту более последовательными террористами: в январе 1918 года они позволили провести единственное заседание Учредительного собрания и без раздумий разогнали «Учредилку» как уже не нужное им демократическое сборище.
Кстати, Владимир Ильич еще за шесть лет, находясь в эмиграции, предупреждал эсера В. Чернова, что ровно так все и произойдет. Чернов вспоминал: «Было это до войны, году так в 11-м, в Швейцарии. Толковали мы с Лениным в ресторанчике за кружкой пива – я ему и говорю: “Владимир Ильич, да приди вы к власти, вы на следующий день меньшевиков вешать станете!” А он поглядел на меня с такой монгольской хитринкой и говорит: “Первого меньшевика мы повесим после последнего эсера”. Прищурился и засмеялся»[273].
