Книги
Гибель империи. Российский урок
• в армии отменены военно-полевые суды;
• упразднены Верховный уголовный и Высший дисциплинарный и окружные суды;
• упразднены судебные палаты.
Вместо уничтоженных структур поспешно пытались создать нечто новое.
В марте же на предприятиях явочным порядком устанавливали восьмичасовой рабочий день. Это привело к падению экономики, к гигантскому росту цен и гиперинфляции.
Инстинкт государственности, понимание интересов страны были попросту незнакомы либерально-демократическим руководителям новой России. В итоге Временному правительству в считаные месяцы удалось до предела обострить все существовавшие ранее противоречия, разрушить государственный аппарат, полицию, армию, разведку, контрразведку, развалить финансы, парализовать экономику, надломить сельское хозяйство.
Падение Империи вызвало распад создававшегося веками многонационального государства. Помимо оккупированных немцами Польши и Прибалтики и всегда стоявшей обособленной Финляндии, сепаратистские междоусобицы забурлили на Украине, в Закавказье, в Молдавии, на Дальнем Востоке, в Средней Азии. Вскоре территория бывшей Российской империи превратится в лоскутное одеяло с десятками самопровозглашенных региональных правительств. Россия перестанет на время существовать как единое государство.
Крайне болезненным был национальный вопрос. В первую очередь: в каких границах определять самопровозглашенные автономии и как быть с проживающим там русским населением?
А немцы тем временем наступали, и к осени 1917-го фронт приблизился к Петрограду. Когда творцы «нового прекрасного общества», «надежда и упование просвещенной России» наконец-то поняли, что натворили, какую заварили кровавую кашу, было уже поздно.
А в октябре в конечном счете победили те, кто обращался к народу с самыми простейшими и самыми лживыми лозунгами, кто пообещал народу мир, землю, фабрики и заводы и будущее ни с чем не сравнимое благоденствие. Победили те, кто сумел вызывать сильные низменные эмоции – зависть, гнев, ненависть и, не останавливаясь ни перед какими нормами морали, безучастно направлять на смерть против своих политических врагов обманутый народ.
Запоздалое раскаяние
«Во время нашей революции… все кумиры общественности умели только ругать власть, но не умели управлять…»[222] – писал в эмиграции Василий Алексеевич Маклаков – популярнейший политик, непримиримый критик власти, деятельный масон, член десятка элитарных лож.
Уже после октябрьского переворота широко разошлось в списках письмо П. Н. Милюкова председателю Николаевского отдела Союза русского народа и секретарю Совета Монархических Съездов И. В. Ревенко. В нем бывший глава фракции кадетов в Государственной думе и бывший министр Временного правительства писал: «Вы знаете, что твердое решение воспользоваться войною для производства переворота было принято нами вскоре после начала этой войны. Заметьте также, что ждать больше мы не могли, ибо знали, что в конце апреля или начале мая наша армия должна была перейти в наступление, результаты коего сразу в корне прекратили бы всякие намеки на недовольство и вызвали бы в стране взрыв патриотизма и ликования»[223].
Письмо Павла Николаевича пронизано горьким, запоздалым и бесплодным раскаянием: «История проклянет вождей наших так называемых пролетариев, но проклянет и нас, вызвавших бурю… Спасение России – в возвращении к монархии… Но признать этого мы не можем. Признание есть крах всего дела всей нашей жизни, крах всего нашего мировоззрения, которого мы являемся представителями…»[224]
А вот как подвел итоги своей успешной революционной деятельности главный протагонист заговора Александр Иванович Гучков: «Власть, при многих своих недостатках, была права. А революция, при многих своих достоинствах, была неправа»[225].
Владимир Пуришкевич, пользуясь неприкосновенностью депутата Государственной думы, развозил по фронтам пасквили о спившемся Царе и шпионке Царице и целые тюки листовок со знаменитой речью Милюкова «Глупость или измена?». Доверчивые офицеры и солдаты верили… В 1919 году несчастный Пуришкевич (в прямом смысле слова несчастный, поскольку будучи убежденным монархистом сам разрушил дело своей жизни) публикует покаянное стихотворение:
В эмиграции ходит история, что незадолго до смерти А. Ф. Керенскому задали вопрос: