Дыхание царя участилось, лицо исказилось от нестерпимой боли, но он сделал усилие над собой:
– Где Манзей 12? Он мне нужен здесь…
– Государь, – ответил министр, – все необходимые распоряжения мною уже даны. Сергею Александровичу уже телеграфировали о произошедшем, и я думаю, что завтра к вечеру Его Высочество уже будет в Петербурге. Вдовствующая Императрица, а также все великие князья уже оповещены о случившемся. Манзей во дворце, я приказал усилить охрану Зимнего.
– Нет, Илларион Иванович… Поставьте около дверей часовых, хоть казаков, хоть гренадеров… Но около себя я сейчас хочу видеть только тех, кого я перечислил… Больше никого не пускать.
– А как же вдовствующая Императрица? – удивлённо спросил министр.
– Мама́, разумеется, пусть войдёт, но больше, чтобы никого… Особенно это касается Алексея Александровича и Владимира Александровича. Пока что я не желаю их видеть. И министра юстиции сюда … И Ренненкампфа13 сюда… Я обязан отдать все необходимые распоряжения.
Министр вышел из гостиной, отдал распоряжения о вызове министра юстиции и управляющего канцелярией, позвал двух конвойцев и приказал им занять пост у входной двери, никого не впускать без его личного разрешения. Казаки дежурной 1-й Кубанской сотни застыли у дверей с шашками наголо.
– Присаживайтесь, Илларион Иванович, – обратился царь к вернувшемуся министру. – Ваш род всегда верно служил престолу. Папа́ Вас любил и ценил… Извините, губы пересохли, трудно говорить… Я Вам очень верю и хочу, чтобы Вы исполнили мою последнюю волю. Аликс ждёт наследника… Но мы не можем знать, как распорядится Господь, дарует нам сына или дочь. Очень хочется жить. Я надеюсь на Божье проведение, но всё же… Илларион Иванович, если меня не станет, я хочу чтобы Аликс и мой будущий ребёнок не были никем оттеснены от престола.
– Государь, об этом не может быть и речи…
– Я не о том, – перебил Николай. – Если меня не станет, то до рождения ребёнка местоблюстителем престола должен быть Георгий. А ежели родится девочка, то Джоржи должен будет заступить на престол… Вы не хуже меня знаете, что он болен, болен безнадёжно. Врачи запретили ему покидать Аббас-Туман… Я не могу оставить ему престол, не могу… Папа́ оставил на меня Россию, и я обязан… Илларион Иванович! Я хочу изменить порядок престолонаследия…
– Разве это возможно, Государь? Ведь порядок престолонаследия определён раз и навсегда!
– Я самодержавный монарх. И это моя воля, Илларион Иванович… Памятью Вани заклинаю Вас… Если Господь призовёт меня, то регентом должна стать Аликс. Если родится наследник, Аликс будет регентом до его совершеннолетия. А если родится девочка, то престол перейдёт к Аликс. Да-да, Илларион Иванович, к Императрице Александре. В России была Екатерина Вторая, так что будет и Александра Первая… Я не могу позволить, чтобы престол достался несчастному Георгию, который не способен править, не могу… Чахотка медленно убивает его. А наш Милый Floppy 14 ещё слишком молод, и мои дядья будут помыкать Мишей, как только им вздумается. Илларион Иванович, Вы мне поможете, Вы обязаны исполнить мою волю. Дядя Сергей будет Главнокомандующим, дядя Павел поедет генерал-губернатором в Москву. А вот Вам, граф, придётся принять пост министра внутренних дел! Это даже не просьба, Илларион Иванович, это мой приказ! Придётся, потому что я не знаю, кому мне ещё можно довериться! Дурново,15 Петрова 16 и Шебеко 17 – сегодня же отставить.
– Думаю, Государь, что они уже сами написали прошения об отставке, – заметил министр. – И, всё-таки, Вы твёрдо уверены, что нужно менять порядок престолонаследия?
В разговор вмешалась Александра, которая до этого внимательно слушала и осмысливала услышанное.
– Ники! Что ты говоришь? Ты должен жить, ради меня и ради нашего будущего сына! – голос её дрожал, слёзы катились по щекам. – Мы все будем молить Бога, чтобы он даровал тебе выздоровление! Ники!
– Солнышко! Ты должна быть готова принять престол. Это твой долг, ты русская Императрица… Моё ранение тяжёлое, и мы должны быть готовы к любому исходу. Дай мне воды…
Императрица встала и пошла к столику, на котором стоял графин, а Николай продолжал:
– Сложилась такая ситуация, Илларион Иванович, когда у меня нет другого выхода. Мне придётся изменить порядок престолонаследия. Поэтому уже завтра я должен подписать указ и внести изменения в «Учреждение об Императорской фамилии». И ещё объявить мою волю относительно наследования престола.
Граф Воронцов-Дашков был ошеломлён услышанным. Если покойного Александра Третьего министр воспринимал как повелителя, то Николая Второго он не принял ни как личность, ни как монарха. Илларион Иванович, зная молодого Государя с детских лет, относился к нему покровительственно, считал просто взрослым ребёнком, не способным на принятие самостоятельных решений. И вдруг Николай требует выполнять его волю… И не просто требует, но хочет коренным образом изменить устоявшийся порядок престолонаследия! В ушах министра ещё звучали слова лейб-хирурга Гирша о том, что ранение Императора – смертельно, и что только от воли Божьей зависит, сколько дней или часов ему отпущено. Желание передать престол Аликс, несомненно, вызовет бешеное сопротивление не только Марии Фёдоровны, которая будет биться за права своих младших сыновей, но и большинства великих князей и их жён. И больше всех будет орать Владимир Александрович, который имеет права на престол после детей Александра Третьего!
Николай выпил стакан воды, заботливо поднесённый женой. В это время за дверью раздался шум, громкие голоса. Министр двора вышел из гостиной и через полминуты вернулся с Марией Фёдоровной. Вдовствующая Императрица беззвучно опустилась на колени рядом с топчаном, стала целовать руку сына.