А на предмет «изучение иностранных армий» забили еще в апреле, так и не проведя всех запланированных занятий[117].
Еще в первый день, оказавшись в штабе и пролистав подшивки центральных и местных газет, Ненашев сделал определенные выводы. Английский троцкист Оруэлл, накропавший утопию «1984», использовал газету «Правда» и «Известия».
Великая дружба с гросскамрадом Адольфом жила и развивалась. Чем-то ситуация напомнила байки «отцов перестройки» и «гениев приватизации». Казалось, еще немного, и мы увидим двух дирижеров симфонических оркестров в Москве или где-то в предместье Берлина. Чарующая музыка несет вечный мир и процветание двум дружественным народам.
И что, не так? Если сомневаетесь, то самостоятельно поднимите читайте слова.
Как-то забыл Советской Союз про независимость Бельгии и Норвегии. Туда же сгинула суверенная Югославия, с которой в апреле решили дружить пять лет. Жалкие несостоявшиеся государственные образования сгинули в кутерьме мировой истории, но признано прогерманское правительство Ирака, пришедшее к власти в результате переворота первого апреля.
Англичане, как раз, пару недель назад закончили свою «Бурю в пустыне», заняв Багдад и постепенно выловив в пустыне остатки, атаковавших их нефтепромыслы, иракских войск.
Саша, аккуратно разбираясь с ситуацией, нашел накануне войны множество деталей. Жаль, постоянно ускользают они от внимания. Но ничего, когда-нибудь запестрят в блогах сообщения типа: «История нефтяного путча в День Дурака» или «Кровавая Первомайская бойня в Ираке».
Интересно, а была ли альтернатива пакту?
Итак, в Мюнхен советскую делегацию не приглашали. Так, щуря глаза, прикидывал, чем закончатся у большевиков дела с японцами. Парады и маневры это одно, но хотелось знать, как воюет Красная Армия. После изучения ряда боевых донесений Панов покачал головой. «Отдельные недостатки» тянули на уголовную статью из раздела «воинские преступления» — батареи шли на фронт без снарядов, бойцы голодными и босыми, без винтовок, и с учебными гранатами в руках[118].
Шестого декабря тридцать восьмого года Договор о ненападении с Германией подписала Франция, как-то подзабывшая о договоре с Москвой о взаимопомощи. Ударяя ладонями рук друг друга в знак полной договоренности с Риббентропом, французский министр иностранных дел бодренько доложил в Париж: «Гитлер пойдет восток»[119]...
Растерзанная первой Польша, вертела рыжим хвостом.
Господин Гитлер и пан Бек достигли консенсуса одновременно: не так уж и страшен большевизм, как целая Россия[120]. Далее, в январе 39-го иностранный министр Второй Речи Посполитой лишь кивал, внимая словам Алоизыча: «каждая использованная против СССР польская дивизия экономит одну нашу, немецкую»[121].
Одновременно, у командиров жолнежей, вступивших победным маршем в Тешинскую область, ранее принадлежавшую Чехословакии, переклинило мозг. Теперь грезились, когда-то бывшие польскими, земли на Эльбе и Одере. Данциг должен стать Гданьском, а бюргеры из Восточной Пруссии убраться в места, откуда германские племена понаехали в цивилизованную Европу на собаках[122]. По хорошо рассчитанным польским военным планам, при поддержке Англии и Франции они входили в Берлин парадным маршем на третий месяц войны.
Там не знали, что Польшу, «союзники» предали уже до войны[123].
После 23 августа 1939 года широкая международная общественность, мнение которого, тогда традиционно озвучивалось из Лондона, искренне возмутилась Гитлером, внезапно поправшим общеевропейские ценности. Британия сразу назначила Германию фальшивым членом антикоминтерновского фронта[124], и пригласила других, настоящих членов в свои объятья. Традиция проводить в столицах нетрадиционные мероприятия потихоньку входила в Европу, а сэр Чемберлен недоуменно смотрел на пароход, откуда махала ему ручкой секретная германская делегация, отбывающая с тайных переговоров о мировом разделе сфер влияния[125].
Германия думала скушать Польшу в надежде на следующий великолепный аншлюс[126]. В том была логика – последний шаг к былой единой Германии. Вторая Речь Посполитая, отхватила не только «крессы» с белорусами и украинцами, но и две трети от площади территорий, отторгнутых союзниками у империи кайзера. Три миллиона немцев проснулись в чужой стране, и их аккуратно принялись выпирать на огрызок исторической родины. Политкорректно, таможню репатрианты проходили без проблем, неся, нажитое за сотни лет, имущество в паре чемоданов.
Соединенные Штаты Америки хотели привычной роли. Хорошие парни обязательно появятся в последний момент, а Трумен – просто плагиатор, нагло укравший мысль главного партийного докладчика. Товарищ Сталин еще в 39-м году сказал съезду, что главный принцип сенатора: пусть каждая страна защищается от агрессора как хочет, а они начнут торговать и с теми и другими[127]. Ничего личного, ребятки, чистый бизнес!
А что СССР? Книжку Гитлера Сталин внимательно прочел не один раз (вроде как, сохранился экземпляр с пометками). сделал правильные выводы и предложил Англии и Франции чуть ли не вновь воскресить Антанту. В ответ те предложили подставить лбы красноармейцев под немецкие пули, предлагая «ленд-лиз».
Так мы взяли и не отказались от предложения. И тут два государства, сообща мечтавшие видеть Россию разделенной сошлись в смертельном поединке. Так и не стал «белый орел» гадить России с германского насеста[128].
Подписывая пакт, Молотов откровенно сказал Риббентропу: «Давайте говорить о деле», а Сталин, еще и подмигнул предлагая выпить за себя, как за нового антикоминтерновца. Германский дипломат, ошалев от счастья, немедленно бросился звонить фюреру[129]...