Недавний звонок Мичи опять засел в мыслях, словно заноза, только бередящая не палец на руке или ноге, а разум. Может, рассказать обо всем маме? Вот прямо сейчас, когда шумного и вечно мешающего толстяка нет рядом… Я понимал, что это совершенно правильное решение и момент подходящий, но — не решался. Отчего ощущал отголоски ненависти к самому себе. Даже голод перестал чувствоваться так остро, как это было в комнате.

— Знаешь, Тэд, — осторожно заговорила мама, продолжая готовить мне завтрак, — я очень рада, что ты подружился с девочкой. Это просто прекрасно. Уверена, теперь в твоей жизни произойдет много хороших перемен.

— Наверное, — смущенно ответил я. Несмотря на то, что с мамой у меня прекрасные отношения, меньше всего я хотел разговаривать с ней на подобные темы. Тем более Хикару была выдумкой.

«Нет, — поправил я себя. — Сама Хикару настоящая».

В памяти всплыла невысокая светловолосая фигурка. Интересно, где Хикару сейчас? Смогла ли справиться со своим горем? Очень хотелось надеяться, что смогла.

Признаться, я частенько вспоминал эту девчонку. Влюбляться в кого бы там ни было мне совершенно не хотелось, и я оправдывал мысли о Хикару своим чувством обостренной справедливости. Все-таки то, что ей пришлось пережить, чудовищно, и причинившие ей боль должны заплатить сполна. Но какая-то потаенная часть моего сознания признавала: дело не только в этом.

— Я уверена, что так и будет, Тэд, — мама с легкой улыбкой повернулась ко мне. — Многие твои сверстники уже познакомились с тем, что называется первой любовью. Теперь пришел твой черед, и это просто замечательно. Я не знаю, что и как сложится у вас с Хикару, но помнить ее ты будешь всю жизнь, в этом нет сомнений.

Я в ответ пожал плечами. Впервые мы с мамой беседовали на такие темы, и я понятия не имел, что говорить. К тому же были моменты, которые тревожили меня куда сильнее, чем выдуманная дружба с Хикару.

— А что насчет тебя и Мичи? — собравшись с духом, спросил я. — Ты уверена, что у вас все будет хорошо?

Мама внимательно посмотрела на меня.

— Почему ты спрашиваешь? Тебя что-то смущает?

— Не знаю, — я понимал: лучшего момента рассказать о телефонном разговоре толстяка с какой-то женщиной нельзя и представить. Но не мог — не хватало духу. — Он… странный.

Вот и все, что мне удалось выдавить. А мама рассмеялась.

— Да, тут ты прав, Мичи — человек специфический.

«А если точнее, то настоящий придурок», — мысленно отозвался я.

— Но… — взгляд мамы стал серьезным, — мы с ним вместе, и я рада этому.

— То есть, ты его действительно любишь? — пожалуй, это был один из самых главных вопросов, и сердце мое учащенно забилось.

— Какой у нас, однако, любопытный разговор получается, — мама прищурилась, задумчиво и с хитринкой. — Видимо, ты действительно взрослеешь.

«Не ответила, — я как можно равнодушнее пожал плечами. — Но… может оно и к лучшему?»

Такое вполне могло быть. Значит, если случится то, чего я ждал с таким страхом, то маме будет не настолько больно, как после предательства моего отца. Что же, уже хорошо. Вдобавок это дает мне шанс «обогнать» Мичи — увести от него маму до того, как толстяк сам даст понять, что мы ему не нужны. Но придется очень и очень постараться: «Искатели Могущества» действительно могут принести мне если и не золотые горы, то очень хорошие деньги, однако даже этого не добиться лишь по щелчку пальцев. Нужно пахать, так что сейчас я позавтракаю, а затем отправлюсь к себе в комнату, надену вирт-шлем, который мне столь неосмотрительно подарил Мичи, и отправлюсь в Девятимирье.