«А это может быть неплохим прикрытием. Да и снимки объектов атаки иметь не вредно».
— Я пошлю человека поговорить с ней. А теперь ложись рядом и ничего больше не рассказывай.
— Конечно, — и она прижалась к нему всем телом и губами к губам.
Мед и молоко под языком твоим, любимая моя…[66]
Как ни хотелось остаться, на четвертый день касик пересилил себя и к вечеру вернулся в лагерь. Под штабным навесом дым стоял коромыслом — Че собачился с незнакомым мужиком лет пятидесяти-шестидесяти, с продолговатым лицом и породистым испанским шнобелем. В воздухе носились цитаты из Маркса, Бакунина, Мао, Ленина, Кропоткина, Энгельса, Сталина, самого Че…
За схваткой двух якодзун с интересом наблюдали Габриэль и Хосе.
— Что тут происходит? — Вася подсел к ним.
— Гильен приехал, — шепотом ответил парагваец.
— И что?
— Третий час уже.
— Сильны…
Спорщики отвлеклись только на пару минут, чтобы представить гостя касику, а потом снова вцепились друг в друга. Авраам Гильен, тоже воевавший в Испании и наконец-то добравшийся до лагеря, имел свои сложившиеся взгляды на вооруженную борьбу. Если Гевара, вслед за Мао, считал, что партизанский очаг необходимо создавать в сельской местности, где власть слаба, а до ближайшего полицейского порой десятки километров, то Гильен считал наоборот — идеальным ландшафтом для герильи является крупный современный город.
Если за Че была практика, в особенности пример Кубинской революции, то за Гильеном — теория. Он упирал на то, что бороться с капитализмом должен в первую очередь пролетариат, а он сосредоточен как раз в городах. И вытаскивать городских пролетариев в сельские партизанские отряды означает отрывать их от классовой основы. По ходу спора Вася понял, что за Авраамом стояла и практика — несколько лет испанец работал в подполье при режиме Франко, а потом эмигрировал в Аргентину и натаскивал Uturunkos[67] партизан, ну и написал попутно дюжину книжек.
Вася слушал их еще полчаса и все это время чувствовал, что тупеет. Наконец, когда Гевара и Гильен начали выдыхаться и в споре появились паузы, спросил:
— Скажите, я не очень точно знаю, но вроде в диалектике есть три главных закона…
— Отрицание отрицания, перехода количества в качество и единства и борьбы противоположностей! — чуть ли не хором ответили ему марксисты.
— А поподробнее?
Два коммуниста пустились в объяснения материалистической диалектики, которые Вася внимательно выслушал и под конец спросил:
— Так если у вас единство и борьба противоположностей, то в чем проблема в одновременном существовании городской и сельской герильи? Их борьбу я уже видел, что мешает увидеть единство?
Спорщики призадумались и посмотрели друг на друга с новым интересом.