— Ну и чего, Хулио, тебе надо было?
— Я не Хулио, я Педро, — мрачно ответил пленник.
— Да? А какая разница? Ладно, жить хочешь? — тут касик выудил из ножен остро отточенную железку. — Не слышу ответа.
— Хочу.
— Тогда так. Сейчас ты напишешь «Я, полный Педро, в трезвом уме и здравой памяти обязуюсь выполнять все приказы руководства…» — Вася полез в карман, вытащил записную книжку, пролистал и продолжил, — «…Народного движения „Колорадо“»[65].
— Нет, меня же убьют! Президент их ненавидит!
— Будешь нас слушаться — не убьют. Не согласишься… — касик обернулся и крикнул, — Хосе!
— Да, командир, — в ту же секунду в кузов сунулся в аргентинец, будто стоял прямо у борта.
— Вот есть тут у нас один несогласный…
— Да я его на полосы распущу, — зарычал Хосе и потащил из-за спины мачете.
Глава 22
Круглое, длинное и квадратное
Пара в кабинете вполне могла выступать в цирковом амплуа Пата и Паташона: один длинный, другой круглый. Первый вытянут по вертикали, высокий, сухой, с длинным лицом, длинным носом, длинными ушами… А высокий лоб с залысинами зрительно делал голову еще длинней. Второй же — колобок на коротких ножках, еще не толстяк, но уже скоро брюшко нависнет над ремнем, а поросячьи щечки лягут на плечи.
Длинный стоял у окна, разглядывая плац казарм Калама, на который наискосок падала тень от сторожевой вышки. Вышка появилась посреди здания почти сто лет назад, когда президент Иларион Даса готовил армию к Тихоокеанской войне, да так и осталась напоминанием о тех временах. Ныне в казармах, помимо полка, считавшегося президентским, квартировали и генеральный штаб, и командование армии.
Круглый смиренно ожидал решения длинного у громадного стола из резного красного дерева. Ожидал стоя — капитану никак невозможно сидеть, когда генерал стоит, хотя солидное кресло, тоже из красного дерева, так и манило кожаными подушками. Круглый подождал еще немного, деликатно кашлянул и продолжил:
— Мой генерал, наши друзья потеряли треть дохода, они настаивают на нашей реакции.
— Мы не можем устраивать полномасштабную войну с собственной полицией, а этот сукин сын Аргедас не желает ничего слышать. Его министерство борется с наркоторговцами и все тут, — генерал раздраженно развернулся и в два шага оказался у своего кресла с высокой спикой, стоявшего как раз под бюстом маршала Сукре. — Матерь божья, как все было просто, когда полиция входила в состав армии!
Капитан сочувственно поднял мохнатые брови — но к чему горевать о давно прошедших временах, когда мы теряем деньги прямо сейчас?
— Мой генерал, проблема, насколько это установил департамент разведки, вовсе не в наркоторговцах, там бунтуют кечуа, они вытеснили наши посты из нескольких муниципалитетов. Если их не утихомирить, доходы будут падать. Во всяком случае, так говорит мой брат, а я привык ему доверять.
— Президент будет против, он не желает терять популярность среди индейцев.