— Нет никакого тайного знака, — выдохнула я. Протянула руку поверх посадки и вцепилась в ткань праздничной накидки виконта. Холодную и скользкую. — Просто возьми меня с собой.
— Ты неправильно одета, у тебя нет письма-приглашения. Если принцы узнают, что я кого-то привел на секретную ассамблею, то…
Озру окликнули его спутники, недоумевающие что он так долго обсуждает с какой-то непразднично одетой лэрой. Тот вздрогнул, дернулся, но я держала крепко.
— Секретную? Да о ней только ленивый не знает. Так, отдавай плащ.
— Ты что делаешь? — заволновался Озра, когда я притянула его ближе и принялась расстегивать шейную пряжку.
Садовник, копавшийся в кустах метрах в десяти с той стороны, охнул, закрыл глаза рукавом и проломился куда-то прямо сквозь ветки. Видимо, не желая видеть продолжение.
Один из оглядывающихся аристократов из компании Озры, окликнул остальных и они начали останавливаться, что-то эмоционально и одобрительно обсуждая. Хорошо, что за изгородью меня было плохо видно, но на всякий случай пришлось наклонить голову пониже, пряча лицо.
— Да раздевайся же, — прошипела я.
— Зачем?!
— Я пойду за вами. Своим друзьям скажешь, что запутался в колючках, плащ порвал, пришлось оставить.
— Но они же видят, что ты его стаскиваешь!
— Прослывешь неболтливым кавалером. Или щедрым. В общем, сам решишь, что говорить. Лучше вот что скажи. У тебя есть возможность передать весть во дворец, как можно скорее и так, чтобы посланника не остановили?
— Д-да. Как дворянин из ближнего круга младшего принца я могу обратиться к любому слуге ассамблеи с личной просьбой, — ответил дас Когош, шокировано наблюдая как его накидка уползает ко мне поверх стриженной изгороди.
— Отправь сообщение Форсмоту, что я в опасности рядом с Лабиринтом.
— Если принцы узнают, что я позвал на ассамблею Скалу, мне не жить.
— Тогда сообщи моему прежнему наставнику Гектору. Помоги, Озра…
Он сжал губы и решительно кивнул, принимая решение.
— Сделаю, Хани. Только ты тоже не подведи. Следуй за мной до Лабиринта, но ни в коем случае не заходи внутрь, поняла?
Мы посмотрели друг другу в глаза. Молодые, брошенные на произвол, неопытные, зависящие от других. Было страшно. Но мы были вместе.