– Поздравляю вас, Александр Михайлович, с присвоением звания комдива!

Шапошников искренне пожал руку немного ошарашенного Василевского. Тот никак не ожидал, что утренний вызов в кабинет начальника генштаба связан с таким неожиданным и приятным изменением в его судьбе. И не говорите, что военному в карьере не важно новое звание, что воюют не за ордена. Да, воюют за Родину. Но те, кого вовремя заметили и наградили воюют чуть более мотивированными. Награды – смазка военной души…

– Сам понимаешь, товарищ комдив, это тебе огромный аванс, его еще отработать надо. В тринадцать будет совещание по нашей теме. Ты, я и Иван Васильевич. От меня ждут конкретный ответ. А тут каждый отдел суетится…

К тринадцати комдив Василевский был готов. Он уже успел получить причитающуюся ему долю поздравлений. Конечно, Александр Михайлович понимал, что новое звание должно было прилететь, никуда ведь не деться. В Финскую первый заместитель Шапошникова, Иван Васильевич Смородинов был отправлен на фронт. Его работу исполнял Василевский. Неделю назад пришел приказ: Василевский был утвержден на должность первого заместителя начальника генштаба, одновременно с этим уже официально вошел в должность начальника оперативного отдела, а командарм 2-го ранга Смородинов возглавил Главное управление формирования и комплектования РККА. Быть в такой должности в звании комбрига было, несомненно, нонсенс, и все-таки сам Василевский скромно считал, что есть другие перспективные командиры, которые могли бы занимать эту должность. Но Шапошников благоволил новоиспеченному комдиву и продвигал его. Василевский был во многом под стать Шапошникову – интеллигент, скромница, вежливый и обходительный, внимательный к людям, он воплощал в себе лучшие черты военачальника: умел отстаивать свое мнение, чего часто не хватало Шапошникову, не стыдился учиться и учить других не забывал. Борис Михайлович предпочитал у себя в генштабе сидеть именно таких люде, как Василевский, хотя бы потому, что здоровье его стало сдавать, туберкулез продолжал прогрессировать. И тем не менее, один из ведущих штабистов СССР никогда не жаловался на здоровье и мужественно боролся с болезнью.

Василевский был уверен, что слова Шапошникова про аванс касалось проблемы нового устава. Все началось 9 марта, когда его попросили встретится с отставным артиллеристом Барсуковым. Семидесятилетний артиллерист оказался человеком более чем энергичным и с совершенно ясным умом. Сначала он был уверен, что документ, который ему был предоставлен – дело рук Василевского. И был немного удивлен, что именно ему придется ввести генштабиста в курс дела. Барсуков объяснил Александру Михайловичу, что после совещания в Кремле ему в ведомстве Лаврентия Павловича Берия предложили ознакомиться с секретным документом. Этим документом оказался устав Красной армии, составленный, по версии Барсукова если не Василевским, то кем-то из опальных военных, возможно, Корком или Лисовским, с которыми Барсуков был знаком лично и которых оценивал очень высоко. Василевский помнил, что Корк участвовал в разработке ПУ-36 (полевого устава Красной армии 1936 года).

По мнению Барсукова, проект нового устава Красной армии совершенно менял многие подходы к военному делу. Он даже сказал, что при первом рассмотрении ему показалось, что это пустой прожект, фантазия какого-то ополоумевшего штабиста. Генерал еще царских времен вплотную столкнулся с эффектом темпорального отторжения, ему понадобилось несколько дней, чтобы заставить себя перечитать этот документ заново. Говорят, что слона надо есть по кусочкам. Он так же вычитывал этот документ – по кусочкам. Через день к нему пришло понимание, что этот устав – обобщение боевого опыта. Но какого? Финской войны? Польской кампании? Это все не подходило. Был какой-то правильный ответ. Наверное, опытному генералу помешал именно возраст и опыт, но он был всего в шаге от истины, но не решился заглянуть истине в глаза. Итог был следующим: Барсуков посчитал устав опережающим свое время. Но при этом рекомендовал начать процедуру его принятия с обкатки в отдельных частях и соединениях Красной армии. То есть, в целом, отзыв об уставе был более чем положительным. Особенно оценивались положения о роли артиллерии большого калибра, положения об артиллерийском наступлении, артиллерийских засадах и принципах контрбатарейной борьбы. Василевский знал, что сейчас Барсуков снова работал в Комиссии по артиллерии резерва Главного командования и трудился над тем, чтобы усилить именно эту составную часть вооруженных сил СССР.

Мнением опытного штабиста, который, к тому же, работал над полевым уставом РККА до отставки, Александр Михайлович пренебрегать не собирался. Кстати, он тоже столкнулся с этим самым эффектом отторжения, который вскользь упомянул старый артиллерист. Первых два дня ему приходилось заставлять себя работать, а потом втянулся, почувствовал силу этого документа. С большим трудом заставлял себя делать критические замечания и вносить коррективы. Да и замечаний было не так много, если внимательно всмотреться. Фактически, Полевой устав РККА был разбит на подразделы: соединения пехоты до дивизии – первая часть и от дивизии и выше – вторая. Специальные подразделения и службы (инженерная, медицинская и т. д.). Танковый, артиллерийский и устав ВВС были выделены в отдельные части. Василевский был уверен, что у адмирала Кузнецова лежит такой же проект устава ВМФ.

Учитывая, что новый Устав был окружен мощной завесой секретности, к его экспертизе привлекли ограниченный круг самых доверенных лиц. Принимать решение предстояло лично Шапошникову, который в ближний круг допустил только Василевского и Смородинова, мнение которого неизменно высоко ценил. Кроме них, было получено заключение двух специалистов: комкора Матвея Васильевича Захарова, помощника начальника Генштаба РККА и совершенно неожиданно преподавателя академии имени Фрунзе Алексея Иннокентьевича Антонова. После некоторого раздумья, Василевский решил, что комбрига Антонова привлекли как специалиста, изучавшего опыт немецкой армии, которая производила хорошее впечатление мгновенным разгромом Польши, чем фактически обесценила приготовления Англии и Франции к войне с Германией, в которой Германия должна была воевать на два фронта.

В полдень по генштабу прокатилась новость, что Борису Михайловичу Шапошникову присвоено звание маршала Советского Союза. Одновременно с этим прилетело и Смородинову. Иван Васильевич был награжден орденом Ленина за работу во время финской, где был начальником штаба 7-й армии.

В тринадцать ровно совещание у Шапошникова началось. На этот раз все три участника перепоздравили друг друга с высокими правительственными наградами. Борис Михайлович Шапошников предложил после работы собраться в этом кабинете и чуть-чуть отметить и новые звезды, и новые ордена. Новоявленный маршал вспоминал разговор, который состоялся у него со Сталиным совсем недавно. Во время разговора присутствовали еще и нарком Тимошенко, и предсовнаркома Молотов, и руководитель НКВД Берия. Речь пошла о проекте устава РККА, разработанного инициативной группой военных. Как понял Борис Михайлович, к созданию этого документа было причастно ведомство товарища Берии, скорее всего, военные специалисты работали в весьма закрытых условиях. Тогда же Сталин стал расспрашивать Шапошникова о здоровье. Борис Михайлович понимал, что разговор серьезный и общими фразами отделаться не получиться. Вождь внимательно выслушал начальника генштаба и спросил его, кого он видит в роли своего приемника, если болезнь не даст ему возможности так же эффективно работать. Шапошников тогда назвал Ивана Васильевича Смородинова, как самого компетентного из специалистов, который сможет немедленно возглавить генштаб. На вопрос Сталина о Жукове Шапошников ответил, что комкор Жуков один из лучших военных специалистов РККА, самородок, но к штабной работе не склонен. На введение в дела уйдет много времени, а в роли командующего армии, военного округа, Жуков будет намного эффективнее. На вопрос о Василевском Шапошников сказал, что Александр Михайлович прирожденный штабист, талантливый, дельный, внимательный к мелочам. Единственный минус молодость и отсутствие большого опыта штабной работы. И тут Сталин опять сильно удивил Шапошникова. Сообщил, что ему рекомендуют обратить на Василевского особое внимание и готовить именно из него будущего начальника генштаба. А потом Иосиф Виссарионович попросил Шапошникова остаться.

– Борис Михайлович, ты понимаешь, что война в ближайшее время неизбежна. Война с Германией. Это только вопрос времени, когда она случится.