— Всё-таки ты большая сволочь, Кушнир. Я тебя видеть не хочу. Послушай…

Он жестом остановил. Повернул голову и с интересом посмотрел на неё: «Сволочь!» Лобовое выражение. Народный фольклор! Затем театрально наклонился к ней и даже приложил ладонь воронкой к уху.

— Слушаю в полное ухо. Ты мне тоже не очень-то нужна. Книжонок же твоих начитался — во! — он провёл по шее ребром ладони. — Но пока не придёт твой сын придётся потерпеть. И всё-таки…

— Ты внештатный критик, что ли? — озлилась она, перебивая его красноречие.

— Ну, критик не критик, а несчастный читатель… так правильнее, — не полез за словом в карман он.

Она встретилась с ним глазами. Взгляд у него был непонятный.

Это так! Остря он и сам не понимал, раздражает его эта женщина или, наоборот, нравится. Она заводила его — это точно.

Не в силах больше выносить его остроты, яд, вводящий в бешенство голос и присутствие, Лена выскочив из кабинета, скрылась в спальне. «Сюда зайти не посмеет. Пропади всё пропадом, а ведь поначалу я даже умилялась его бархатному голосу и манере разговора. Это, наверняка, потому, что нужны были рабочие руки». — Устыдилась она своей корысти. «Хорошо бы Даньке поторопиться прийти, чтоб личность эту ядовитую не видеть. Хотя такое везение может быть не так скоро. Тут Кушнир прав в этом возрасте заботят только девушки, друзья, развлечения и весна. Скорее бы уж повзрослел». Данька заявился, как и предполагал Никита не так скоро, получилось вместе с новой дверью и мастерами. Встретились у подъезда. Он им даже помог чего-то там нести. Никита, переговорив с Данькой, сама вежливость, откланялся.

— Не смею задерживать, — повернулась к нему спиной она, надеясь больше этого ядовитого субчика никогда не увидеть в своей квартире.

Вернулась в кабинет и плюхнулась в рабочее кресло: «Вот дела, этот орангутанг советует мне не лезть не в своё дело. То есть выбросить дискету и забыть о стрельбах. Сиди, мол, себе и не суйся куда не просят. В общем, не рыпайся тётка. А вот этого не хочешь?! — Лена сложила из пальцев фигу и покрутила ей в сторону воображаемого телефониста. — Ладно. Хорошо. Пусть так. Этот козёл меня распалил. Теперь мне до зарезу хочется узнать, в чём там собака зарыта. Вот!»