Доведенный до сумасшествия смертью сына, Артур Уизли рвался в бой сильнее Грюма. Ослепленный яростью, он как берсерк рвался в самую гущу Пожирателей. Артур превосходно уворачивался от летящих в него заклинаний, и произносил свои. Они разили Пожирателей до тех пор, пока эта же ярость его не подвела - он не заметил сидевшего за какими-то обломками, похожими на голову клоуна, Пожирателя, и спасло его лишь чудо – молодой Пожиратель вместо Авады Кедавры использовал Ключ Таратоса – самое страшное режущее заклинание. Артур остался жив лишь благодаря смелости одного из мракоборцев, который принял на себя весь удар заклинания, и остался лежать на земле, пропитавшейся его кровью. Но на пересечении Мрачного и Косого переулков Артур резко влетел в самый центр перестрелки семерых магов, и уже там удача отвернулась от него и кто-то из «своих» дважды попал в него Петрификсом.

 Грюму, преследовавшему Крэбба и Гойла, взрывом сломало ногу, а крошкой от брусчатки рассекло и без того изуродованное лицо. Пожиратели, оказавшиеся в этот момент далеко от Лорда, старались как можно быстрее пробиться к своему повелителю.

 Элфиас Додж, принявший на себя командование тройкой мракоборцев, упрямо сражался с супругами Лестрейндж и Ноттом, но сил у авроров одолеть врагов уже не осталось, и их отбросили в магазинчик одежды, где они заняли неплохую оборону.

 - Авада…! – не успел закончить молодой смертоед, целившийся в лысину Элфиаса – его грудь вдруг вывернуло наизнанку разорвавшимся между лопаток огненным шаром, наколдованным Паулем.

 - Не спим, - француз зарядил еще две огненные стрелы в появившихся недалеко Крэбба и Гойла.

 Пожиратели увернулись, а в следующую секунду взорвали книжный, рядом с которым стоял Лазовье. Феникс чудом увернулся от обломка стены, но менее крупные сильно задели его.

 И все же Фениксы медленно, но верно, оплачивая каждую маленькую победу большой кровью, уничтожали Пожирателей Смерти.

 К полудню битва начала затихать. Бойцов, чтобы погрузить весь Косой переулок в беспрерывную магическую бойню, уже не хватало ни у одного из лидеров. Оставшиеся в живых Пожиратели стекались к своему Повелителю. Их осталось всего десять. Волдеморт, и оставшиеся в живых Пожиратели заняли оборону в остатках магазинчика в самом конце Косого переулка.

 - Дамблдор! – громко позвал Темный Лорд лидера Фениксов, - Ты ведь сам понимаешь, что это пиррова победа?

 - Вот видишь, Том, сколько зла здесь было сотворено, сколько смертей, сколько разрушений, - грустно-усталым голосом сказал Альбус.

 Старый маг оглядел поле боя: ни одного целого здания, кроме Гринготтса, не осталось. На залитой кровью и разбитой брусчатке магической улицы лежали маги, не пожалевшие своей жизни, чтобы зажать Пожирателей в угол. Кто-то из магов еще шевелился и, тихо стоная, просил помощи.

 Сердце Альбуса болезненно сжалось – последний раз столько трупов, столько ненависти, крови, убийств он видел, когда сражался с Геллертом Гриндевальдом, но даже тогда поле боя не представляло собой разверзнувшегося инферно, как сейчас.

 - Дааа!!! – даже так было слышно, как на змеином лице Волдеморта проскользнула злая, полубезумная, кровожадная улыбка, - Такой кровью ты оплатил большой счёт, Дамблдор! Я, лорд Волдеморт, даю слово мага Альбусу Персивалю Вулфрику Брайану Дамблдору, что я и эти верные мне десять Пожирателей Смерти сейчас покинем страну до марта, а в ней прекратятся любые акции против мирных магов и даже магглов, а также твоих людей, Дамблдор. Слово мага дано.

 Лидер Фениксов горько вздохнул. Не принять одну из самых древнейших клятв магического мира он не мог. А как глава Фениксов он был только рад появившейся передышке – чтобы восстановить орден потребуется больше времени, чем полгода.

 - Слово мага принято, - горестно подтвердил Альбус.

 - До встречи, Дамблдор! Собирай новую армию, она тебе понадобится, - судя по вспышке, Пожиратели трансгрессировали куда-то прочь из Англии.

 В ту же секунду на последнее убежище Пожирателей в Косом переулке упал настоящий огненный кулак размером с легковой автомобиль. От ударной волны в Косом переулке не осталось ни одного стекла – только стеклянная пыль, и никто не устоял на ногах. А в яме, оставленном столь могучим заклинанием, кипела жижа, меньше минуты бывшая назад каменной мостовой.

 - ЛАЗОВЬЕ!!! Сволочь! – отчаянно, не сдерживая эмоций, заорал Грюм, - Не мог быстрее?! Дрянь ты такая, лягушатник паршивый! – обложил он француза матом с головы до ног.