Книги
Гала. Муза Сальвадора Дали
— Послушай-ка, малыш Дали! Мне только что приснилось, будто через полуоткрытую дверь я видела тебя в окружении каких-то людей.
И знаешь, вы взвешивали золото!..
Перекрестившись в темноте, я торжественно пробормотал:
— Да будет так!
А потом я расцеловал мое божество, мое сокровище, мой золотой талисман!»
Этим появлением на балу Гала вызвала новую волну пересудов, обвинений ее в жестокости, алчности, аморальности. Недоброжелатели утверждали, что Гала развратила и Дали, развила в нем жажду денег любой ценой и эгоизм. Бывший друг Дали, поэт Андре Бретон, стал называть вернувшегося из США Сальвадора не иначе как «Avida Dollars», то есть «жадный на доллары». Сама Гала честно признавалась в многочисленных интервью: «Мы все время охотимся за деньгами. Нам приходится содержать виллу в Испании, дом во Франции, квартиру в Нью-Йорке, да еще бесконечные отели. Одно разорение!»
«Атомная Леда»
В 1945 году после взрыва атомной бомбы, названной «Малыш», которым Дали был потрясен, атом стал главным предметом размышлений художника. В его пейзажах, написанных в это время, отражался ужас, испытанный Дали при известии об атомном взрыве. Его завораживала мысль о том, что материя состоит из множества мельчайших частиц, а расщепление атомного ядра произвело на него самое большое впечатление. Художник заинтересовался физической природой атома, частицы которого, как известно, не соприкасаются друг с другом. Этим фактом Дали был особенно поражен: он с юности не терпел физических контактов с кем-либо, кроме Гала.
«Одна приятельница, которая всегда восхищается мной, уже не раз намекала на красоту моих ног, — вспоминал художник. — Я считаю глупыми ее назойливо повторенные комплименты. Она сидит на земле, ее голова слегка опирается на мое колено. Вдруг она кладет руку мне на ногу — я чувствую еле ощутимую ласку ее трепещущих пальцев. И тут же вскакиваю, охваченный чувством ревности к самому себе, как если бы внезапно сам стал Гала. Отталкиваю свою поклонницу, бросаю ее наземь и топчу ногами что есть силы. Меня с трудом отрывают от нее, окровавленной».
Дали был удивлен сходством собственных физических ощущений и строения атома. Свою картину «Атомная Леда», написанную в 1947 году, художник выстроил по тому же принципу — в ней ни один изображенный объект не касается друг друга. Море на картине не соприкасалось с землей, и по этому поводу Дали писал: «Так, по-моему, проецируется на плоскость воображения один из мифов о соединении божественного и животного и наоборот».
Создав эту картину в классической манере, художник отдал дань «атомной» моде. Сюжет из древнегреческого мифа, изображающий Леду, супругу царя Спарты Тиндарея, в процессе совокупления с олимпийским громовержцем Зевсом, принявшим облик лебедя, был известен еще с XVI века. Его использовали в своих ныне утраченных работах великие Леонардо да Винчи и Микеланджело. Леда снесла два яйца. Из одного вышли герои-близнецы Кастор и Поллукс, а из другого — Клитемнестра и прекрасная Елена, ставшая причиной Троянской войны.
Дали считал себя и Гала божественными братом и сестрой, но на полотне в образе Леды она олицетворяет его мать, а с Кастором и Поллуксом Дали соотносил себя и умершего брата, которого тоже звали Сальвадор Дали. Он умер в возрасте двух лет от гастроэнтерита. Призрак маленького мальчика в кружевах, портрет которого висел в спальне у неутешных родителей, повсюду преследовал Дали, родившегося через девять месяцев после смерти брата. Он чувствовал свою невольную вину перед братом, на постели которого он спал, и его ночи превратились в кошмарные.
Возможно, эта семейная драма и стала причиной его легендарной эпатажности? «Каждый день я убивал его собственными руками, — признавался художник в 1966 году, — забивал ногами с элегантностью истинного денди. Он был моим темным божеством, мы были Кастором и Поллуксом; я — Поллукс, бессмертный брат, а он — смертный. Я убивал его беспрестанно, потому что „божественный Дали“ не мог иметь ничего общего с этим земным братом».
Глава четвертая. Гала навсегда
Я люблю Гала больше, чем отца, больше, чем мать, больше, чем Пикассо. И даже больше, чем деньги.
Возвращение
…Стоял жаркий июль 1954 года, когда пылающее солнце добела раскаляло улицы Порт-Льигата. За рулем роскошного черного «кадиллака», неожиданно появившегося на одной из улиц, что стало большим событием для местных рыбаков и их жен, сидела, как обычно, невозмутимая Гала, рядом с ней — испуганный Дали, нервно теребящий свою трость, так как он всегда боялся переездов. «Кадиллак» был настолько глубокий, что, утопая в нем, Гала едва могла видеть нижний край ветрового стекла. В волосах пятидесятичетырехлетней женщины большой черный велюровый бант, из-за чего она похожа на маленькую девочку, которая в юности снилась Дали. Вернувшись из Америки в Испанию, проездом через французский порт Гавр, Гала не стремилась повидаться ни с Полем Элюаром, ни с их дочерью Сесиль, ни со своей родившейся внучкой. По козьим тропам «кадиллак» направлялся к белому дому под черепичной крышей, снаружи похожему на крепость, почти без окон — Casa Dali, как называли его в округе. Он оставался рыбацким домом, к которому постепенно, хаотично, без всякого плана присоединялись другие домишки, и не имел ничего общего с теми роскошными отелями, в которых привыкли жить супруги, вернувшиеся из Америки баснословно богатыми. «Наш дом действительно рос, как некая биологическая структура, размножаясь клеточным отпочкованием», — рассказывал художник. В Casa Dali заключалась какая-то тайна, словно он призван был охранять семейные и творческие тайны живущих в нем. Как писала Доминик Бона, спальню супругов, где стояли две огромные сдвоенные железные кровати, отделанные золотом, под балдахином из голубого с розовой вышивкой шелка, Дали задумал словно комнату для мифологических близнецов, родившихся из двух яиц Леды, воплотив мечту об абсолютном и родственном союзе. Он считал себя Поллуксом, потому что персонаж древнегреческого мифа, так же как и сам Дали, заменил в жизни своего умершего брата, а Гала — Еленой, как самую красивую женщину в мире. Кроме того, Елена — настоящее имя Гала.
Гала не любила впускать в дом посторонних. Они с Сальвадором наслаждались уединением и пользовались помощью всего двух слуг: Артуро, который прослужил им в качестве метрдотеля, шофера, садовника и просто мастера на все руки в течение сорока лет, и кухарки Пакиты, помимо прочего, мастерски готовившей лангуста в шоколаде — одно из самых любимых блюд Дали, которым он угощал друзей. Друзья приглашались к обеду или ужину, но никогда не ночевали в доме — там не было гостевых комнат, — и после трапезы они возвращались в гостиницу в Кадакесе или ночевали на яхте, если приезжали по морю. Лишь избранным открывали доступ в святая святых Casa Dali — в комнату, называвшуюся «Яйцо Гала» за свою необычную овальную форму. Вдоль стен располагались скамейки из камня, декорированные подушками из индийского шелка. Украшением служил огромных размеров круглый белый камин с кирпичным фризом. На табурете у камина Гала расположила самовар — как напоминание о своих корнях. Овальное зеркало на фронтоне камина причудливо отражало овальное же пространство. В этой строгой необычной обстановке Гала очень любила находиться, проводя время за чтением, шитьем, написанием писем. В доме усилиями Гала поддерживался порядок. Нигде не валялось ни одной кисточки. Единственным местом, где разрешалась некоторая импровизация, была мастерская Дали, заполненная массой разных вещей, среди которых можно было увидеть рога носорога, ракушки, театральные костюмы, фотографии, книги, гравюры, сухие ветки…