Ангрон рубил лоялистов в кровавую кашу, каждый взмах его мечей нес смерть. Красный Ангел сражался с исступленной яростью варвара, его разум был закрыт для любых мыслей, кроме мыслей о движении мечей. Рядом с ним его воины рубили и кололи врагов, словно мясники, и их доспехи были густо покрыты кровью павших.
Если раньше сражение производило немыслимый шум, то теперь он стал поистине нестерпимым, даже вопли отчаяния и ярости были в нем неразличимы. Все отдельные звуки заглушали постоянный рев орудий и беспрерывные взрывы, слившиеся в непрекращающийся гул. То, что начиналось как сражение, превратилось в истребление, каждую группу лоялистов со всех сторон обстреливали шквальным огнем, а затем немногих оставшихся в живых добивали цепными мечами.
Мортарион уничтожал лоялистов широкими взмахами своей боевой косы, его пробитый пулями плащ развевался под порывами горячего ветра, а следующие за ним Гвардейцы Смерти сокрушали противника очередями болтерного огня и неутомимо продвигались вперед, не нарушая строй, не сбиваясь с шага.
Во главе Детей Императора встали лорд-командир Эйдолон и мастер меча Люций. Они вели свои отряды в самую гущу боя, убивая врагов мастерскими ударами мечей и непереносимыми звуковыми частотами. Мастер меча шел по полю битвы, словно танцуя, и его терранский клинок повсюду оставлял кровавые следы, а сам Люций смеялся и подпевал слышной ему одному мелодии.
Марий Вайросеан и его жуткий оркестр перепахивали окровавленный песок смертельными акустическими волнами, разрывая и доспехи, и плоть пронзительным воем и визгом. В противоположность им, Юлий Каэсорон почти не принимал участия в битве, он слишком увлекся расчленением и осквернением трупов, оставленных его братьями. С его доспехов гроздьями свисали кровавые трофеи, и каждое надругательство над телом врага приносило ему все большее наслаждение.
Апотекарий Фабий, словно стервятник, кружил по полю битвы, останавливаясь над телами павших Астартес, чтобы забрать геносемя. Его охраняла группа воинов, а отвратительные пигмеи помогали собирать страшную жатву и передавали кровоточащие органы целой процессии носильщиков.
Фулгрима нигде не было видно, могущественный примарх исчез, уничтожив последних морлоков Легиона Железных Рук, но и в его отсутствие воины продолжали сражаться с безумным ликованием.
После того как в победе уже не оставалось никаких сомнений, Воитель тоже вышел на поле битвы в сопровождении Фалька Кибре, отряда Юстаэринских терминаторов и оставшихся в живых морнивальцев. Свет пожаров отбрасывал на великолепные черные доспехи Воителя и его янтарный нагрудник кровавые отблески.
Поле битвы на Истваане V покраснело от крови. Уже никто не противостоял мятежу Хоруса, отдельные израненные смельчаки сражались уже только за свою честь.
Кое-где яростное сопротивление лоялистов имело успех, и отдельные группы героев, неся на себе раненых, пробивали путь к нескольким уцелевшим десантным кораблям.
Отряд Гвардейцев Ворона сумел прорваться сквозь ряды Детей Императора, поскольку те, слишком поглощенные чувственной стороной происходящего и сосредоточенные на своих ощущениях от ран и смерти, не смогли ответить им должным образом. Капитан в черных доспехах возглавил прорыв и прорубил дорогу к уцелевшему «Громовому ястребу», а его воины вынесли на себе жестоко израненное тело своего примарха.
Нигде не было видно Вулкана, а его Астартес были окружены плотным кольцом Повелителей Ночи и воинов Легиона Альфа. Шквал болтерного огня изрешетил храбрых уроженцев Ноктюрна, и почти все они погибли на месте. Лишь кое-кому из Саламандр удалось уцелеть в этой бойне. Последовав примеру Гвардии Ворона, они пробились к своим кораблям и получили надежду на спасение.
Несколько оставшихся в живых воинов Железных Рук объединились с Саламандрами, и отважным храбрецам удалось избежать уничтожения в ужасной резне, но в общем масштабе битвы это были лишь редкие исключения.
Через несколько часов сражение затихло, и на черном песке Истваана V остались лежать мертвые тела воинов трех Легионов.
Вечно серое небо Истваана V озарилось оранжевыми отблесками тысяч погребальных костров. Огонь окрашивал взрытый и оплавленный песок в теплые тона, а над ним к самому небу поднимались черные столбы дыма. Люций следил за падающими, словно снег, хлопьями пепла и ловил их, высунув язык, чтобы ощутить дымный, маслянистый вкус мертвых.
Рядом с ним потухшими остекленевшими глазами за кремацией погибших наблюдал лорд-командир Эйдолон, и его туго натянутая на череп кожа поблескивала в свете костров.
— Нам надо скорее двигаться дальше, — произнес Эйдолон. — Не стоит тратить время на бессмысленные ритуалы.
В душе Люций с ним соглашался, но в присутствии верных Хорусу тысяч Астартес, заполнивших Ургалльскую долину, он предпочитал держать свое мнение при себе. Все участники битвы собрались вокруг громадного помоста, воздвигнутого темными механикумами в рекордно короткие сроки. Едва солнце стало склоняться к горизонту, черные панели помоста вспыхнули алым пламенем.
Сооружение представляло собой несколько цилиндров последовательно уменьшающегося диаметра, поставленных друг над другом. В основании находилась платформа приблизительно в тысячу метров диаметром, которая была занята Сынами Хоруса. После недавней великой победы уже никто не сомневался в превосходстве элитной гвардии Хоруса над прочими Легионами. Каждый из Сынов Хоруса теперь носил блестящий отличительный знак, и огни костров ярко играли на их броне.
Над нижней, блистающей платформой была воздвигнута вторая, где расположились старшие офицеры Легиона. Люций различал массивный силуэт Абаддона, а рядом с ним — Хоруса Аксиманда. Остальных он не знал, но все его внимание было сосредоточено на следующей ступени.