Фрейд ласково говорит ей:

– Он принял ваш совет близко к сердцу. Очевидно, автор воспринимает вас как архетип властной женщины, а себя – вьючным животным, полуобнаженным и страшащимся ударов вашего хлыста. То, что он сделал пародию на знаменитый снимок с Ницше и Рэ, кажется мне очень интересным. Этим он себя совершенно бесстыдно выдал. Смотрите, на обратной стороне написано: «То, о чем я мечтаю» – инициалы и дата. Я бы сказал, что это любовное послание, Лу, выражение страсти. Если использовать термины психоанализа, это почти идеальное визуальное выражение трансфера отношений. Вы задели молодого человека на глубинном уровне. – Фрейд тепло улыбается. – Я всегда полагал, что из вас выйдет превосходный психоаналитик. А сейчас, посмотрев на рисунок, совершенно в этом уверен!

Лу берет рисунок, переворачивает и читает подпись – снова рассматривает изображение.

– Я очень признательна вам за такие слова, профессор. Однако согласитесь, это все-таки патология.

– Сначала старый снимок, потом личная встреча с вами. Тут тревожность молодого человека и его богатое воображение сплавились в единое целое. Я вижу здесь сильную фрустрацию и нежелание ее выразить. Передать вам такой рисунок – для автора это поступок, стоивший немалых усилий. И кое-что еще кажется мне очень любопытным.

– То, как он обошелся с Паулем Рэ?

– Именно. Он закрасил изображение Пауля, превратив его в силуэт. То есть сделал из конкурента призрачную фигуру. Здесь вообще много интересного. Если бы молодой человек был моим пациентом, я бы не пожалел нескольких сеансов, чтобы выявить все уровни подсознательного, которые он пытается выразить.

Лу убирает рисунок в папку, снова ее завязывает и кладет на пол. Они с Фрейдом заговаривают о другом: их обоих интересует различие между неизлечимой ненормальностью и поддающимися коррекции неврозами – оба сходятся на том, что ситуация в этих двух случаях разная. Самое лучшее, что можно сделать для пациента, страдающего глубоко укоренившимися перверсиями, например садомазохизмом, – помочь ему поладить со своей ненормальностью; тогда как пациента с неврозом можно закрепить в пограничном состоянии – что позволит ему вести вполне полноценную жизнь.

Лу внимательно слушает наставника и делает записи. На прощание Фрейд тепло обнимает ее и преподносит букет роз.

– Занятия с вами, – говорит она, уже в дверях, – поворотная точка в моей жизни.

– Для меня было честью работать с вами, – отвечает Фрейд.

Лу неспешно прогуливается до отеля, зажав папку под мышкой. Она думает о встречах с молодым художником и его необычном подарке. Ей неприятно, что она оказалась героиней его фантазий, а факт, что он спародировал и извратил главный образ ее юности, чрезвычайно возмущает.

Словно он затащил меня в свою патологию.

Потом она вспоминает: Фрейд настойчиво подчеркивал на семинарах, что психоаналитик не вправе принимать такие вещи близко к сердцу; они – всего лишь инструмент для помощи страдающему пациенту.

Я просила его внимательно посмотреть в собственную душу и нарисовать то, что он там увидит. Своим подарком он просто продемонстрировал мне, что выполнил просьбу.