— Таких структур много, — рассказывал Григорян, пока мы шли от здания. Он надел ботинки и набросил куртку, но домашние штаны переодевать не стал. — Наш федеральный центр, институт форсайтов при Академии наук, номерной НИИ при Минобороны... Я знаю о десяти.

— И ваш самый главный? — уточнил я.

— Не угадали. Наш центр на поверхности, он более-менее открытый. Я занимался психологией в одной конторе... не стану вдаваться в подробности. Когда начались форсайты, то пошло финансирование, меня тоже привлекли. Часть штата перетащил с собой. Часть придали от государства.

Я хмыкнул, но уточнять не стал. Понятное дело, что тут полно секретности, спецслужб, интриг между ведомствами, что идёт драка за толстый кусок государственного пирога... Апокалипсис — апокалипсисом, но вдруг всё как-то рассосётся!

— У всех есть какие-то свои ключевые особенности и направления, — продолжал Григорян. — Мы сосредоточились на управляемости форсайта. Добились хороших подвижек.

— Да?

— Можем их вызывать хоть каждый день.

Я поёжился.

— Думаете, это приятно?

— Нет, думаю, это полезно.

Мы остановились у одного из коттеджей.

— Если решите сотрудничать — это ваш, — сказал Григорян.

— А работа? — спросил я.

Артур Давидович смотрел на меня и улыбался.

— Я готовлюсь выживать, — сообщил я, хоть это и было не совсем правдой. — Стреляю, единоборства, несколько мест в глуши присмотрел...

— Зеркала все из дома вынес, — поддержал меня Григорян. — Сотрудников института перед Событием эвакуируют. Конечно, если мы не прошляпим день. Строятся центры для выживания. Идут тренировки. Кстати, тут есть спортзал, бассейн, инструктора. Есть тир.

— Столовая...

— И кафе. Даже алкоголь разрешён, в умеренных дозах. Медпункт, врачи из Центра катастроф проводят занятия.

— Соблазнительно, — согласился я и посмотрел на коттедж. Он был разделён на две половины, с отдельными входами. Я заметил, что стёкла в окнах матовые, рифлёные.

Кстати, и фонари все с матовыми колпаками...