— Охотно. Бомбу можно усилить, и это стараются сделать, но данные, по большей части, засекречены. Серьёзные разработки по интересующей нас теме были пока только у США и России, хотя похожие работы, правда, в меньшем масштабе, ведутся в таких странах, как Великобритания, Германия и, как ни странно, Южная Корея. В любом случае информацию о последних шагах в модернизации электромагнитного оружия новейшего поколения никто из его создателей разглашать не торопится. Отвечая же на твой вопрос об усилении, скажу, что задача состоит в том, чтобы увеличить действие составляющих ударно-волнового излучателя, то есть взрывчатки и электромагнитов. Нужно получить как можно более сильное магнитное поле и сжать его посредством мощной взрывной волны. Как этого можно достигнуть? Видимо, по-разному, например, подбирая более производительные источники тока для электромагнитов. Большие надежды возлагаются на высокотемпературные сверхпроводники, способные помочь в генерации сильных магнитных полей, но повторяю — подобные разработки в значительной степени засекречены. — Вильям, мельком глянув на Милану, вдруг спросил: — Скажи-ка, Артур. Разве твой дядя не делился с тобой результатами исследований? Он сделал многое. Не исключаю, что его идеи могли бы помочь тебе осознать то, чем ты интересуешься.
— Вы знаете, Вильям, я думаю, что это несколько отдаляет нас от темы. Дядины исследования носили более абстрактный характер. Да и сложно мне о них судить. Я всё-таки философ, почти гуманитарий, а не физик-теоретик. Постараюсь порыться в кладовых своей памяти, но результата не гарантирую.
Вильям не настаивал. Артур поблагодарил физика за ценные сведения, и разговор вскоре принял более светский характер. Поговорив немного на тему приближающегося, по некоторым прогнозам, жаркого лета и обсудив в духе салонной беседы знатоков-интеллектуалов, столь любимой Вильямом, новые инициативы совета Россия — НАТО, они расстались.
Несмотря на некоторую двусмысленность концовки разговора, Салмио стало ясно, что электромагнитная бомба — грозное оружие, умелое применение которого «Инсайдом» вполне способно толкнуть мир на край пропасти.
Провожая Милану к её квартире, Артур временами поглядывал на тёмное, затянутое рваными тучами небо и слышал раскаты грома майской грозы — первой в этом году. В наэлектризованном воздухе, пронизанном сухими вспышками молний, ощущалось приближение бури.
Глава 19
Велимир давно замечал слежку за собой. Поначалу он боялся признаться в этом самому себе, но, поразмыслив, решил, что рано или поздно необходимо взглянуть правде в глаза: появление высокого и плечистого незнакомца то около его дома, то в толпе людей на улице, то даже в супермаркете не могло быть случайностью. Мужчина хорошо запомнил его и не спутал бы с кем-то другим. Незнакомец и не слишком-то скрывал своё присутствие, и Велимир понял — враг ждал от него оплошности, паники, чтобы, воспользовавшись его суетливыми и непродуманными действиями, выйти на возможных сообщников объекта их слежки. «Не дождёшься», — со злостью подумал Велимир, приняв решение не показывать обеспокоенности и держаться как ни в чём не бывало. Тем не менее требовалось незаметно для соглядатая всё же поменять адрес своего проживания, пусть и на непродолжительное время. Создание сайта, призванного скомпрометировать «Текникал Темпл» и пролить свет на деятельность «Инсайда», шло полным ходом, и мужчина надеялся, что совсем скоро компромат поступит в Интернет и станет доступен для читателей.
Подогрев в микроволновке пирожки, купленные в ближайшем продуктовом магазине, взбудораженный Велимир осторожно подошёл к окну и взглянул в щель между занавеской и рамой. Подозрительный субъект был на месте, изображая какое-то ожидание и прогуливаясь по двору с сигаретой, так что в какой-то момент нагло взглянул прямо в окно квартиры югослава.
«Совсем страх потеряли, уже готовы действовать практически в открытую», — подумал мужчина, отстраняясь от окна и в смятении садясь на старый облупленный табурет — он давно уже мало обращал внимание на убранство квартиры, не следил за своим питанием, кое-как кормясь дешёвыми мясными пирожками и наскоро приготовленными бутербродами.
«Во-первых, необходимо предупредить Артура: вдруг он без уведомления сунется непосредственно сюда», — спешно поглощая завтрак, соображал изрядно напуганный Велимир. Но как, ведь «Инсайд» прослушивает его мобильный? А это очень даже реально при их-то технических возможностях. Впрочем, можно купить в киоске сим-карту без регистрации. В России такое было бы невозможно, по крайней мере, официально, но здесь в Западной Европе, не представляло проблемы. Такая сим-карта имела нормальный номер, видимый стороне, принимающей звонок, но не требовала предоставления конфиденциальной информации продавцу карты в киоске от человека, который её и купил. Сделав звонок с карточки в какой-то части города, предварительно отключив свой «официальный» номер, можно было затем сразу избавиться от незарегистрированной карты, просто выкинув её в ближайший мусорный ящик. Но для начала необходимо было хоть на некоторое время освободиться от слежки.
При имевших место встречах с Артуром Велимир, конечно, не стал рассказывать ему обо всех деталях своей биографии.
Зачем, например, было знать молодому человеку о гэбэшном прошлом своего нового товарища, когда-то работавшего в органах госбезопасности советской Югославии? Впоследствии, после катастрофического распада социалистического югославского государства, сопровождавшегося кровавыми национальными конфликтами, был стремительно выброшен на обочину судьбы, потеряв и привычную службу, а чуть позднее и Родину. После многих житейских пертурбаций оказавшись в Швеции, мужчина не потерял связей с некоторыми из своих бывших сослуживцев. Его, пожалуй, можно было бы назвать негласным сотрудником нынешней сербской ГБ, работающим, как писалось в соответствующих рапортах, «по благородным» мотивам. Трагическая смерть брата и естественное желание наказать убийц дополнило стремление помешать антизападной террористической структуре, стремящейся втянуть Россию, а соответственно и связанную с ней историческими узами дружбы Сербию в горнило противостояния Западу. Бывший агент ГБ не слишком одобрял в своё время многие действия бывшего лидера Югославии Слободана Милошевича, считая, что его политика зачастую ставила Сербию на грань повышенной опасности. В конце концов всё закончилось натовскими бомбёжками Белграда и судом над самим Милошевичем. Разумеется, по мнению Велимира, следовало судить не только, а возможно, и не столько югославского лидера, сколько определённых представителей правительственных и военных кругов Хорватии, а также вождей албанских повстанцев, крайне агрессивно проявивших себя на сербской земле.
Ту злополучную связку кровной вражды, этнической ненависти и вырвавшегося наружу безудержного экстремизма, обнажившего худшие стороны человеческой натуры, было крайне сложно распутать и почти невозможно разобрать, кто прав, а кто виноват. Метод же Александра Македонского, применённый стратегами НАТО к новому европейскому гордиевому узлу — к Югославии, также мало подходил к деликатной теме разрешения этнического противостояния. Но как бы ни складывалась ситуация, мужчина был убеждён — будущее Сербии и дружественной огромной России не должно заключаться во вражде с Америкой и Западной Европой. И дело не только в том, что худой мир лучше доброй ссоры. Будучи убеждённым сторонником демократического пути развития, Велимир видел в мирном сосуществовании с Западом залог успешного приобщения славянских государств к общечеловеческим ценностям и мировому рынку, что, само собой, не должно было ущемлять их национальных интересов.
Итак, требовалось незаметно выйти на улицу. Как и во многих шведских и финских домах, в подъезде, где находилась квартира мужчины, имелась кладовка, расположенная на цокольном этаже. Кладовая имела выход непосредственно на улицу, причём в противоположной от парадного стороне. Велимир никогда не пользовался этим выходом, теперь же настал как раз такой случай. Включив в квартире свет и оставив в ней свой мобильный телефон с сим-картой, чтобы сбить с толку соглядатая и прослушку, югослав быстро и тихо спустился по лестнице и открыл ключом дверь кладовой, где имелись секции для всех жильцов дома. Постояв немного в прохладной тишине и убедившись, что в подъезде и за его пределами не слышно никаких подозрительных звуков, объект слежки вышел через чёрный ход во двор. По его расчётам, шпика сейчас отделял от него массив здания, так что немедленная погоня становилась маловероятной. Стараясь идти так, чтобы не выпасть из-под прикрытия, югослав стремительно перешёл дорогу и, свернув в петлястый закоулок, углубился в городские джунгли.
Глава 20
Дочь Миланы по имени Инга, светловолосая разговорчивая девочка-второклассница, понравилась Артуру. Прожив всю жизнь в Швеции, она, конечно, отлично говорила по-шведски, легко строя фразы и даже пользуясь сленгом, но, имея русскую маму, никогда не упускала случая пообщаться и на русском языке. Инга и ее новый знакомый сразу стали друзьями. Девочка рассказывала Артуру о своей школе, обсуждала учителей и одноклассников и с интересом расспрашивала его о Финляндии. Перед знакомством с Ингой Салмио запасся всевозможными сладостями, и восторгам девочки не было конца. Уминая очередную порцию конфет под снисходительно разрешающий кивок своей мамы, Инга сказала, что Артур немножечко похож на её папу, что, но всей видимости, означало высший комплимент. Красавица с лёгкой укоризной посмотрела на дочь, и от парня не укрылась неподдельная тревога, просквозившая в её взгляде. Что-то, связанное с Ингой, крайне беспокоило Милану, поэтому Артур в ближайшее время хотел поинтересоваться причиной её опасений.
Поздним вечером девушка уложила дочь спать, и они остались одни.
За окном бушевал май. День отшумел проливным дождём, сменившись уже по-летнему довольной светлой ночью. Её бирюзовое сумрачное сияние напомнило, что Стокгольм делит с Петербургом и Хельсинки практически одну и ту же географическую параллель, служащую воротами Севера для сказочно-таинственных белых ночей. В розово-фиолетовом небе стремительно летели облака, отцвечивающие золотом под заходящим солнцем, дул прохладный ветер, а из приоткрытого окна тянуло влажной свежестью промытого ливнем воздуха, насыщенного ароматом распустившейся сирени.
Выслушав восторженные благодарности Артура по поводу вкусного ужина, Милана прошла в спальню и, полуобернувшись на пороге, чуть помедлила и улыбнулась ему. Слова стали не нужны, и, поднявшись из-за стола, сгорая от желания, влюбленный молодой человек подошёл к ней. Простыня и небрежно наброшенное сверху кружевное одеяло выделялись магически-белым квадратом на фоне голубоватого полумрака спальни. Артур часто представлял себе эту минуту, но, как нередко бывает в подобных случаях, был заново поражён гаммой нахлынувших ощущений. Прикасаясь к ставшему таким нереально близким обнажённому телу любимой, молодой человек потерял счёт ночным минутам. Он очнулся ранним утром, словно заново родившись, с удивлением и по-новому глядя на окружающий его вроде бы такой же, как и раньше, но всё же неуловимо переменившийся мир.
Милана хлопотала на кухне, откуда доносилось монотонное пыхтение кофеварки, и по всей квартире распространялся запах свежесваренного кофе. Неужели ему придётся после завтрака уйти из уюта этой квартиры, из объятий любимой женщины? Щемящее чувство расставания почему-то понемногу овладело им.