29

На следующий день я умудрилась отработать все свою смену в «Мэйсис», не сказав никому ни слова. Дети вернулись в школы, так что в моей секции городской уличной одежды не было ни единого покупателя. Компанию мне составляли только бесконечно повторяющиеся песни по внутреннему радио.

Вечером я, избегая общения с родителями, скормила свой ужин Ринго и провела время, изучая различные пищевые расстройства. Глядя на впалые лица и торчащие ребра на страницах своего учебника психологии, я ощущала уколы зависти.

Защипнув крошечную складку кожи, которая появилась у меня на талии с тех пор, как я начала встречаться с Кеном, я думала: «Не начать ли принимать слабительное, чтобы похудеть? Надо попробовать».

Я настолько погрузилась в занятия, что уже несколько часов не думала про Кена. Я чувствовала его, вернее, его отсутствие, но говорила себе, что пустота, которую я ощущаю, это просто мой пустой желудок. Что это чувство успеха. Мне особенно нравилось, когда у меня перед глазами начинало все расплываться, а руки охватывала дрожь. Я уже так давно этого не испытывала. Мне всегда приходилось что-то есть, чтобы Кен отстал.

Но с этим покончено.

«Черт, я все равно про него думаю».

Он как будто услышал меня. Прежде чем я успела изгнать образ его голубых глаз из своей головы, имя Кена зажглось на экране моего телефона. Прямо под цифрами времени – 11:11.

– Алло?

– Привет.

Я даже не ответила. Просто сидела и ждала, когда он перейдет к чертову делу.

– Как прошел твой день?

«Он что, все это всерьез?»

– Ну… Бывало и лучше. А твой? – Я постаралась вложить изрядное количество сарказма в интонацию, чтобы Кен понял, что мне на самом деле насрать.

– Было… как-то странно.

– Странно?

– Ага. Просто… Ну, не знаю. Было странно.

– Ясно.

«Господи, глупость какая-то. О чем мы вообще сейчас говорим? Надеюсь, он слышит, как я закатила глаза».

– Так ты… сегодня работала? По вторникам и четвергам, да?