Он огромен. В небо устремляются массивные бетонные колонны, а пол устилают битое стекло и спутанные мотки проволоки. Стены расписаны граффити, в одной из них — неприметный проход. Двери не заколочены, забора нет.
Зак протискивается внутрь, и я громким шепотом напоминаю, что потолки и стены тут, скорее всего, дышат на ладан. Мой телефон ни с того ни с сего решает перезагрузиться, и я остаюсь без фонарика. Я помню, что так начинаются все фильмы ужасов, но все равно иду за Заком.
Мы крадемся по коридору. Правда, в моем случае точнее сказать не «крадемся», а «спотыкаемся о каждую кучу мусора и вопим от ужаса при виде собственной тени». Пустой бассейн, древоподобные колонны в фойе и трехмерные росписи на потолке напоминают мне одну из картин Зака — та же обстановочка.
Мы решаем вернуться сюда перед восходом — примерно в 6:02 утра.
В начале шестого я выхожу из душа. Обтираюсь полотенцем, и Зак говорит, что уже светает. Я второпях одеваюсь и начинаю запихивать в рюкзак аппаратуру и косметику, стараясь не нервничать.
Отправляю своей ассистентке точную локацию и обещаю выйти на связь в течение 12 часов. Она говорит, что знает, к кому обращаться в посольстве Хорватии, если что, но вряд ли это понадобится.
Я вот не так уверена — если что-то пойдет не так, может начаться полный бардак.
Зак смотрит, как я одеваюсь, и замечает, что мой прикид выглядит как купальник советских времен. Он спрашивает, есть ли у меня другое белье. По мне, это больше похоже на монокини авторства Руди Гернрайха[94], и я не намерена переодеваться, тем более что нам нужно выдвигаться вот-прямо-сейчас.
Завидев нас, дежурный отеля озадаченно хмурится, а мы пытаемся убедительно изобразить туристов, направляющихся на утреннюю прогулку.
Вернувшись в «Халудово», мы забираемся на балкон и включаем камеру.
Зак Саббат приносит официальное извинение за свои армейские ботинки и шорты; он был уверен, что мы будем снимать минет с его точки зрения.
Раз уж мы сюда добрались, глупо было бы не изучить это место получше. Мы находим точку с куда более выигрышным освещением и подумываем переснять сцену. Правда, вид отсюда значительно хуже, а меня больше волнует качество локации, чем то, как я выгляжу в кадре.
И тут до нас доносится звук шагов. Не тяжелая поступь полицейских, но определенно хруст под ногами крупного, прямоходящего существа, пробирающегося через тот же бардак, что и я этим утром.
Сбежать можно только одним путем — по направлению к звукам. Ну или сигануть в разбитое окно с метровой высоты, понятия не имея, что там под ногами. У меня дико колотится сердце; мы сломя голову несемся через лобби к парковке.
Где обнаруживаем оленя. Кто бы мог подумать, что цокот четырех копыт так похож на шаги двух ног?
Белград, любовь моя.
27 августа 2017
Мы сходили в музей и только вошли ко мне домой. Он посмотрел на меня и спросил: «Если бы ты могла сейчас сделать все что угодно, что бы это было?»
Мне даже не пришлось долго думать. Я бы полетела в Белград и бродила бы по нему кругами.