– Нет. Завтра же займусь поиском дома. Ты права, Поль… Дети должны расти на свежем воздухе.

– И еще… кот.

– Какой еще кот?

– Рыжий пушистый кот. Я всегда мечтала… Кот для меня – символ уюта и дома. Можно мне…

– Еще спрашиваешь! Тогда еще лабрадора заведем и… болонку.

– Родион, это уже слишком, – обнимаю его я. Зарываюсь пальцами в волосы и дышу одним на двоих воздухом…

– Ничего не слишком. Я всегда просил у отца собаку, а он отказывал. Заведем лабрадора и назовем его Мартин.

– Расскажи мне, что тогда случилось?

– Партнер отца обвинил нас с братом в подмене отчётности. Отец много месяцев готовился к участию в федеральном тендере. В первоначальных документах были реальные цифры, а в тендерную комиссию попали совсем другие… Уж не знаю, как так вышло, но бумаги отвозил я… Папа проиграл. Победу одержал его конкурент. Не понимаю, почему он ему поверил? Ты знаешь, Поль… Я всю жизнь обижался на отца за это. Для него любой прохожий, посторонний или малознакомый имел большее значение, чем я… Он тогда поехал к Ивану – так звали партнера – и потребовал объяснений. Они вместе вошли на сайт и ознакомились с представленными кандидатами документами. Отец тогда испытывал финансовые сложности и очень надеялся на победу. Он залез в долги, чтобы обеспечить на счете необходимую сумму для заявки. Помню, как он вызвал нас на разговор. Это было нашим… последним разговором вживую – больше он не хотел нас видеть. Иван убедил его, что документы могли изменить только мы. Никто, ни один сотрудник фирмы не имел к ним доступа.

– Как это никто? Разве такое возможно? – возмущаюсь я.

– Возможно. Пароль от компьютера знали только мы с Киром и папа. Он обвинил нас в сговоре с конкурентами, предательстве и… вычеркнул из жизни. Я пытался, Поль… Многие годы пытался извиниться за то, что не совершал, но отец ничего не хотел слушать. Мне было нечем крыть. Он заболел тогда… Именно после этого провала слег с почечной недостаточностью. Конечно, мы с Киром помогали ему – договаривались с врачами и оплачивали пребывание в больницах. Вот такой он был, папа…

Родион грустно вздыхает, усмиряя проснувшихся демонов. Господи, сколько же в нем боли… Непрощения, непонимания и горькой обиды… Закрываю глаза, вспоминая Максима Игоревича… Он ведь тоже страдал – яростно и упорно. Я бы сказала упрямо… Не хотел отпускать прошлое до последнего вздоха. Лелеял его, как толстого ленивого кота, подкармливал, пока тот не вырос до размеров монстра.

– Я тебя люблю, – взрываю тишину тихим признанием и ложусь на грудь мужа. – Давай никогда не будем молчать, Родь? Не хочу недомолвок между нами.

– И я не хочу, Полечка. Я молчал, потому что боялся тебя испугать. И отказа боялся до чертиков… Кто я, а кто ты…

– А кто я?

– Прекрасная женщина. Гордая, красивая и очень аппетитная, – Родион слегка прикусывает мое плечо, и в этот момент звонит телефон. – Номер незнакомый. Странно… Слушаю вас!

Из динамика доносится женский голос. Родион внимательно слушает собеседницу, хмурится, а потом рывком поднимается с постели.

– Поль, – завершив разговор, переводит взгляд на меня. – Мне Лариса позвонила. Она испугана и взволнована. Уж не знаю, как она нашла мой номер телефона, но… Она предлагает встретиться через полчаса на северо-западном выезде из города.

– Едем скорее!

Полина.