Морщусь. Ненавижу кофе, а тем паче — холодный. Обращаю его в шипучий лимонад в длинном тонкостенном стакане.

Так-то лучше. Бодрость, свежесть, готовность к свершениям.

Потягиваюсь, улыбаюсь, навожу марафет с помощью магии и выпархиваю в гостиную.

Смотрят на меня если не с ненавистью, то с завистью — точно. Лица помятые, тёмные, глаза лихорадочно блестят. Даже у Мурчелло.

На полу — настоящие и преогромные — сугробы из помятой бумаги. Чувствуется, что мозговой штурм был тяжким и победа далась нелегко. Но судя по тому, как удовлетворённо сияет Анатоль, — всё удалось.

— Айсель! — поэт кидается ко мне, берёт за руки и усаживает на диван. — Ты должна это услышать! Я превзошёл себя!

Мелоди капризно надувает губки:

— Вот ещё! Справился бы ты, можно подумать, если бы моя лира не пела тебе!

— Вот-вот, мяв! — Мурчелло упирает лапу в бок. — А кто подсказывал тебе самые интересные рифмявы?! Кто кидался в тебя великолепными мяфтафорами?! Кто дарил ослепительные эпитеты?!

У мяв-куна даже шерсть пушится и идёт разноцветными искрами — так он горд собой.

— Ну-ну, — хмыкает Хмурус, потягивая кофе, — а если бы не мои критические замечания — вы бы так и продолжали мешать розовые сопли с возвышенным пафосом.

Анатоль улыбается.

— Друзья! Мы все молодцы! И это наш великолепный коллективный труд.

— Начинайте уже, — говорю я, поудобнее устраиваясь на диване и предчувствуя, что чтения будут долгими.

Анатоль выходит в центр комнаты, поднимает руку вверх, прикрывает глаза и произносит немного нараспев:

Вы когда-нибудь слышали скрежет металла по стеклу? Наверняка. Вот примерно что-то такое испытываю сейчас я. Даже уши зажимаю.

— Стоп! — кричу. — Стоп! Да вы издеваетесь? Это ода, которая должна поднимать на битву целые королевства?

Анатоль растерянно мнётся, а Мелоди задирает нос:

— Там дальше очень много хорошего! Ты же не дала нам и шанса раскрыться.

— Вот-вот, — влезает Мурчелло. — Не суди произведение по первым строчкам, мяв!