– Вообще, муравьи – плохой пример, – сказал Саша и посмотрел на меня. – Андрей считает, что муравьи стоят на более высокой ступени развития, чем мы…
– И поэтому, – подхватил я, – они уже не нуждаются в способности созерцать. Правда, я в это не верю.
– Пойдемте-ка, юные мыслители, созерцать закат, – предложил Аркадий Октябринович.
Я вспомнил вчерашнее созерцание, сопровождаемое немыслимыми образами.
– Сегодня без грибов, – утешил меня Саша, заметив мое замешательство.
Мы расположились на берегу, но место было уже не такое сказочное, как вчера. Более низкое и болотистое. Зато солнце укладывалось спать прямо в Сежу, и лучи постепенно гасли, достигая поверхности воды.
– Почему мы любим смотреть на закат? – спросил Аркадий Октябринович романтическим голосом.
– Сто очков, ностальгия, по нашему космическому прошлому, – ответил Саша также романтическим голосом. – Когда-то мы были там.
– Точно, пацаны! Если бы мы не грешили в прошлой жизни, – объявил старик твердо, как с трибуны партийного съезда, – сейчас бы сидели по ту сторону горизонта.
Глава 25. Про научный подход
– Саша, а почему мы с тобой так бесстрашно едим эту белково-углеродную бодягу? Когда я смотрю на то, как Октябринович стряпает, всегда вспоминаю как ведьма варит зелье в первой главе «Волшебника Изумрудного города»: крысиные хвостики, лягушачьи перепонки, улиткины слезки, и тараканьи какашки. Глядя на тебя я, конечно, это все ем, но потом все время порываюсь проверить не вырос ли у меня хвост. У меня есть деньги, давай организуем Великий поход за провиантом? Купим какую-нибудь кильку в томатном соусе, и на Голубые озера.
Молча выслушав мой монолог об однотонности хлоридно-монадного рациона, Саша сказал:
– Ничего не имею против кильки в томатном соусе. Но отсутствие рядом жены не дает мне право претендовать на вкусную еду. Сам я готовить не люблю, потому что потом приходится мыть много посуды. Поэтому меня все устраивает. А вот про безопасность хочу рассказать особо. Только Октябринычу ни намека. Помнишь, чем закончилось ведьмино колдовство в этой сказке?
– Ну да. Старушка перестаралась, начался ураган, и ее прибило тем же бидоном, в котором она все это и забатварила. Потом появилась милая девочка Элли, сняла с трупа убитой старухи обувь, возможно по карманам прошлась и радостно зашагала по дороге, выложенной шамотным кирпичом. Мы в город Изумрудный идем дорогой трудной, – жизнеутверждающе запел я, но Саня меня перебил.
– То же самое произошло с Октябринычем, – таинственно сказал он.
– Чего, то же самое? – не понял я. – Чёботы с него сняли, или бидоном придавило?
– Один раз Аркадий Октябринович тоже перестарался, – Саша улыбнулся.
– И много народу полегло?
– Я единственный выживший свидетель.
– Ну, тогда ты не свидетель, а соучастник. Трупы зарыли или в речку скинули? А может вы и меня, заморить хотите, своей ботвой, аборигены еловые?! – От последней мысли меня уже почти начало подташнивать, но Саша превысил границу своей невозмутимости.