За крокодилами вдоль берега протопала депутация ежиков. Я не понял, откуда они взялись, но вспомнил про своих тараканов. Видимо они уже тоже прошли строем вдоль берега, но я их, слава Богу, не рассмотрел с такого расстояния. Это меня взбодрило – значит пока не монстры. И даже появилась надежда, а вдруг не вернутся. Но лучше свои тараканы в башке, чем пришлые короеды.
Потом на берегу появилось Существо Плотной Корпуленции. Я уж было, задорно крикнул ему: «Привет, Владимир Федорович!» Но Саша жестом перегородил мой поток, видимо, чтобы не спугнуть своих небесных пупсиков.
Затем появились Авось, Небось и Как-нибудь. После них – Симметричность и ФИФО. ФИФО оказалось гигантским дождевым червем, которого переехал поезд. Передняя часть Фи, обернувшись, презрительно спросила у задней Фо:
– Ну что, жопа, не успела?
– А вот теперь поглядим – кто из нас жопа! – ответила Фо, но обе части проследовали в одном направлении.
Потом мимо нас продефилировали Абсолютная Польза и Безвредный Вред. И это еще было ничего, потому что потом появилось Эхо. Мой мозг не смог этого переварить – решил блевануть, но не смог. И я потерял сознание.
На самом деле, я ничего не терял, просто оно само меня покинуло.
Глава 23. Козлиное утро или поцелуй козы
Утро было мутным. Приоткрыв щелочки глаз, я увидел прямо перед своим носом выпученные грустные глаза. Грусть могла означать только одно: «Сейчас я тебя съем!» Я снова зажмурился, решив, лучше умру в темноте. Затем я почувствовал дыхание склоненного надо мной чудовища.
Желания жить не было никакого.
– Ешь меня, – предложил я, – только не больно.
В ответ существо лизнуло мою щеку. Запах был не противный, и даже какой-то знакомый. Я открыл глаза. Свисающая борода, а затем рога заполнили кадр.
– Черт! – воскликнул я, вскакивая.
Ухмыляющаяся рожа козы Зинки, флегматично жующей жвачку, пожелала мне доброго утра, а откуда-то сбоку послышался смех.
– Теперь понятно, грусть в глазах от чувства вины, что все родственники – козлы! – произнес я философски агрессивно.
– Что-то он с утра нелюбезный, – раздался голос Саши, обращенный видимо к Аркадию Октябриновичу, – а вчера целый вечер: «Зина, Зина! Постой!»
– Какая Зина? – не понял я. Голова гудела от пустоты. Видимо, Зинка все-таки зажевала мою ауру, пока я спал. Я попытался отогнать назойливое животное. Коза неохотно отошла.
– Вот она! Вся любовь, вся дружба… – продолжал глумиться Саша.
– Как, говорится, некрасивых женщин не бывает, – к моему удивлению, поддержал его Аркадий Октябринович.
– Да, что вы тут такое буровите? – спросил я тускло. Моя нервная система находилась в таком глубоком тормозе, что не смогла даже как следует вспылить. Хотя обычно я не переношу даже безобидной шутки в свой адрес.