Пусть мои знания пока малы, но я постоянно развиваюсь и двигаюсь вперед. К примеру, сегодня на дневном привале, я закончил разбор списка заклинаний второго и третьего круга из тех, что предлагала гильдия, и выделил для себя два заклинания, очень похожих на открытый мной ранее «поток огня».

Первое – заклинание «Горн Зуара», по факту этим кузнечным термином называется магический аналог фугаса или мины на основе магии огня. Заклинания третьего круга вообще изобиловали именами. Если уж снаряды, то обязательно Суара или Мутада, видать эта магия уже относилась к особо сложной, и каждое плетение дополнительно носило имя своего создателя. «Горн Зуара» как раз относится к третьему кругу, но логика и знания моего мира подсказывают мне, что ничего особо сложного быть не должно. Да и что там сложное? Взрывчатка, в роли которой будет выступать сырая сила, форма, которая удержит ее до поры и не позволит растечься и детонатор – всего три несложных компонента. Мина она и в Зааре мина.

Вторым заклинанием, которое привлекло мое внимание, было плетение под названием «Пламя Рокода». По своему описанию субстанция, полученная в результате, почти ничем не отличается от «греческого огня» или напалма, только полученная не химическим, а магическим способом. Манипуляция тоже не должна быть сложной, требуется лишь каким-то образом сгустить пламя.

Как применяется огненный фугас для меня вполне очевидно, но как обращаться с «Пламенем Рокода», я пока не понимаю. Насколько я помню, «греческий огонь» использовался в морских боях и при штурме и защите городов, а напалм в огнеметах и авиационных бомбах. Огнеметов и военной авиации я здесь не встречал, но это еще ни о чем не говорит, жизнь постоянно доказывает, что невозможное возможно. Тем не менее, вариантов использования магического напалма, кроме откровенно вредительских целей, я пока не вижу. Заключать контракт и поступать на военную службу я не собираюсь, а значит, о морских сражениях и штурмах крепостей можно забыть – и слава светлым богам, там говорят и умереть можно.

Дорога в очередной раз повернула и нашим взорам предстала небольшая долина, зажатая между трех холмов, на их склонах заботливой рукой были высажены различные травы и цветы. В основном здесь выращивали виноград или содержали небольшие огороды для собственного пропитания. Порыв ветра донес запах сотен растений, краски заката создавали причудливый узор.

– Жалко, что не художник, – уже во второй раз я сожалел о том, что не чувствую в себе таланта.

Природа, как будто отреагировала на мои слова и решила больше не испытывать мое чувство прекрасного, тучи сомкнулись, закрыв собой солнца, с неба закапал мелкий дождь.

В центре долины находился большой поселок, домов на пятьдесят. Расстояние было невелико, но моим спутникам не терпелось оказаться под крышей, поэтому мы поспешили добраться до жилья. У первого же встречного я выяснил, где находится дом старосты, и сразу отправился туда. Уже вечерело, а там нас наверняка накормят и отправят на постой.

-Пусть будет добрым твой вечер, почтенный, – обратился я к седому старику, сидящему на лавочке возле большого дома. – Вы староста? Я гильдеец, прибыл по вашему заказу.

-Чего?! – спросил старик. Похоже, глуховат.

-Я гильдеец! Прибыл по заказу! — уже громче сказал я.

Я не рассчитывал, что придется иметь дело с таким дряхлым стариком. Ничего не имею против пожилых людей, но как можно управлять людьми, если ты даже ни хрена не слышишь?!

-Гильдеец я! – повысив голос снова повторил я, одновременно указывая пальцем на гильдейский амулет.

В этот раз до старика дошло, он понятливо кивнул, с трудом поднялся, но вместо того, чтобы направиться ко мне, поковылял к дому.

-Вот же... – протянул Самат.

Под моим тяжелым взглядом он замялся и не стал продолжать мысль. Может он и прав, но придя в гости, оскорблять хозяев, все равно не следует.

Старик доковылял до дома, но заходить не стал, а начал орать через открытую дверь.

-Отец! Отец! Отец к тебе пришли! Гильдеец!

Отец? Я тяжело вздохнул, это же с какой развалиной мне сейчас придется вести дела?

-Не кричи так, Захо, я ж не глухой, – спокойным глубоким голосом произнес вышедший на крыльцо молодой человек лет двадцати пяти. Одет он был в домашний халат, простые штаны и яркие вязанные тапочки на тонкой подошве.