«День с утра до вечера был солнечный, ветреный. Ветер шёл с реки холодный, но когда он стихал, становилось тепло. Пространство у могилы было огорожено, стояло оцепление из парней. Никто не рвался сквозь них, только одна старуха просилась: “Пустите ближе – много ли старуха места займёт”… Когда включили микрофон, показалось, что загремел гром. А это был ветер в сетке микрофона. Он то завывал, как в печной трубе, то будто пролетал тяжёлый самолёт. Самолёт и вправду пролетал далеко в небе, будто напомнил, что однажды Абрамов написал о серебряном крестике в небесах».
Много было перед открытой могилой, над лежащим в домовине Фёдором Абрамовым речей. Кто-то зачитывал по бумажке, но больше говорили от себя, от сердца, что шло от души в такую минуту. Писатели Солоухин, Белов, Личутин, Крупин, артисты МДТ Власов и Никитина…
«Гроб опустили при ружейном салюте. Подходили и бросали по горсти земли. Обнесли могилу жердевой оградой, к ней составили во много рядов венки и корзины с цветами».
Когда опускали гроб в могилу, кто-то приметил над угором, высоко в небе, кружащуюся не то журавлиную, не то лебединую пару…
«Белые лебеди, как ангелы, пролетели. Ангельская кротость, дух рублёвской “Троицы” снизошёл на всех, благость… И у многих были слёзы…» – прочитаем мы в абрамовском очерке «Когда умирает праведник». Нет, это не Провидение, но всё же…
Ангел-хранитель, шедший с Фёдором Абрамовым по жизни, принял его душу в свои объятия, забрав в неведомые, незримые человеку дали, избавив от земных мучений. Поживи Абрамов ещё немного, он бы наверняка воодушевлённо, как и миллионы своих соотечественников, принял время перестройки и вряд ли бы пережил 1990-е с их крахом Союза и полным уничтожением коренной патриархальной деревни, за судьбу которой он так переживал и боролся всю свою жизнь. По своим годам он мог бы перешагнуть рубеж тысячелетий и быть среди нас в новом веке, где вряд ли бы остался в стороне от всех процессов, бушующих в нашем обществе и в целом в мире. Он всегда был бойцом за правду и справедливость. Таким он бы и остался. Но судьба распорядилась иначе, и в мае 1983 года, когда Пинежье ещё только начинает как следует расправлять крылья от долгой зимы, трава-мурава на абрамовском угоре зазеленела уже без Фёдора Абрамова…
Спустя время любимый племянник Фёдора Абрамова Владимир бережно, плотно обложит могилку дорогого дядьки травяным дёрном и поставит на ней пирамиду из тёсаного смолистого ельника с навершиемной звезды, а в августе 1990 года, в год семидесятилетия писателя, на могиле будет установлен памятник творения его близкого друга Фёдора Мельникова – огромная каменная свеча, увенчанная по центру русским православным крестом.
В октябре 2017 года рядом с могилой писателя предадут земле и его вдову, всего три года не дожившую до столетнего юбилея. На вечный покой она могла остаться в Питере, в некрополе Александро-Невской лавры, где погребены её дед и отец, но она предпочла далёкую Верколу, и всё потому, что там был её Фёдор.
Эпилог. Малая планета № 3409 – Фёдор Абрамов
Потрясающая воображение жизнь и необыкновенная литературная судьба Фёдора Абрамова.
В одну из встреч со мной, когда книга о Фёдоре Абрамове была уже в работе, Александр Рубашкин, искренне любивший и ценивший Фёдора Александровича, в книге «Земля Фёдора Абрамова» сделал для меня такую надпись:
«Олегу Трушину! Ещё раз вспомнить Фёдора
и его широту и доброту за то, что он был.
«Прижизненная слава – вещь очень сомнительная… – отметит в своём дневнике Александр Твардовский. – Никто из нас не знает, как и в каком ранге предстанет он перед потомством, перед временем. Но если бы мне было позволено мечтать о посмертной славе для моего творчества, мне бы хотелось, чтобы о нём сказали: оно было обращено к жизни, хотя и знало смерть; да, оно соприкасается со смертью, оно хорошо знает смерть, но любит жизнь»{53}.
Фёдор Абрамов словно знал, кем и в каком качестве он будет воспринят будущими поколениями. Он действительно, по его же выражению, озвученному на одной из читательских встреч, жил на своей земле, радовался и страдал за неё. Чтобы помочь искоренить беды, охватившие её, он отчаянно, не жалея себя, стучался во все двери общественного сознания, здравомыслия, но так и не достучался. Его проза и мысли стали воистину пророческими, и это ещё раз говорит о той чистоте души, с которой он жил.
Нет, он не мечтал о посмертной славе. Он вообще никогда не мечтал о славе, ибо всегда был выше её. Он просто очень хорошо знал цену своему слову и со своим восприятием действительности очень хорошо видел будущее.
Прошло немало времени со дня кончины Фёдора Абрамова, прошла смена поколений – естественный, грустный, но необратимый процесс. Но сегодняшнее поколение, как и поколения будущего, будет смотреть на мир крестьянской деревни середины XX века глазами Фёдора Абрамова, прилетать в архангельский аэропорт, наречённый его именем, и свысока, из бескрайних глубин Вселенной, будет светить звезда – малая планета № 3409, имя которой – Фёдор Абрамов.
Нам, ныне живущим и в чём-то знавшим время Фёдора Абрамова, можно с особым чувством гордости сказать: я был его современником! И уж совсем высоко подняв голову, что для многих покажется нереальным, произнести: я его видел и слышал!
Нужен ли писатель Фёдор Абрамов нам, живущим в новом веке, и тем, кто будет жить после нас? Нужно ли его бьющее в самое сердце слово, заставляющее думать и сопереживать? Нужно! И ещё как нужно! Для того, чтобы не только не потерять человеческое лицо, данное нам Всевышним, но и не растерятьте мирского бытия алмазы своей души, достичь наивысшей точки работы над самим собой, не впасть в дремоту сознания и мыслей, стать нравственно чище, воспитав в себе, пусть и невероятными усилиями, ясность помыслов, избавления от лукавого и с благодарностью возлюбив мир, в котором суждено родиться и жить, прочитав свою «Чистую книгу».