Как ни странно, беседовал кегебешник со мной недолго. Он не мог скрыть разочарование, когда я заверил его, что дверь номера действительно не открывал, поэтому тех, кто приходил ко мне, опознать не смогу. Но все равно он выспросил все подробности этого инцидента.

Во время беседы официанты старались обойти наш столик стороной, прекрасно зная, кто сидит сейчас рядом со мной. Я тоже не избежал подозрительных взглядов и с усмешкой думал, что больше ко мне в номер ночью никто не рискнёт появиться.

В принципе мне было все равно, детей крестить с кем-то из них я не собираюсь, а через несколько дней вообще покину это заведение.

— Надеюсь, Виктор Николаевич, я о вас больше не услышу, — с намеком на возможные неприятности, прощаясь, сообщил мне Сергей Васильевич.

— Буду тише воды и ниже травы, — легко пообещал я. — Думаю, после нашей с вами беседы, ничего серьёзного больше не произойдет.

Собеседник встал, тяжело вздохнув, и я ему даже посочувствовал. Тяжела работа сотрудника КГБ в гостиничном бизнесе. Каждый день жди неприятностей, хотя те иногда компенсируются кое — какими непредусмотренными благами.

Когда кегебешник ушел, я допил кофе и тоже собрался уходить, тут же подошедшая чрезвычайно вежливая официантка моментально меня рассчитала и дала сдачу с трешки до последней копейки.

— Вот как беседа с сотрудником КГБ поведение нечаянных свидетелей улучшает, — подумал я. — Не хуже креста животворящего работает, на глазах люди добрее и внимательней становятся.

Добравшись до номера, я только сейчас заметил полосы на паркете оставшиеся после перетаскивания серванта.

— Ну, вряд кто-то мне предъявит по этому поводу претензию, — ехидно подумал я и начал собираться в дорогу.

Сегодня у меня в планах намечалось посещение бабулек, сдающих жилье. И в первую очередь я намеревался пройтись пешком на первую Советскую улицу, проходящую сразу за гостиницей. Там по одному из адресов проживала Мария Моисеевна Вайсман старушка восьмидесяти девяти лет, но, по словам Давида Гиршевича, очень шустрая и любопытная особа.

Мария Моисеевна, действительно, полностью соответствовала характеристике Коэна.

Глянув на меня, через непременную цепочку, она практически сразу ее открыла, услышав, по чьей рекомендации я пришел.

В общем, после осмотра предлагаемой комнаты я решил на ней, и завершить свои поиски.

Не знаю, какую функцию выполняло это помещение до революции, возможно, в нем лежали дрова. Но сейчас в комнатке два на три метра имелось окно, стояла железная кровать и панцирной сеткой и небольшой столик. Выход из комнатки вел в другую комнату, побольше, в которой жила сама хозяйка.

Удобства были в общем коридоре, и они приятно удивили, в туалете и ванной комнате недавно был косметический ремонт, в кухне также царила чистота.

Именно это обстоятельство и сыграло свою роль, потому, как я прекрасно знал, в каком виде находятся ванны с туалетами в большинстве коммунальных квартир.

Мария Моисеевна, пока мы занимались смотринами, успела вытянуть из меня всю подноготную и принялась уговаривать переехать к ней сегодня.

Оказывается, она была когда-то преподавателем биохимии и сейчас откровенно радовалась, что новый постоялец у нее — будущий фармацевт, которого можно помучить формулами витамина В12 и прочими циклами Кребса.

Пришлось ее разочаровать, объяснив, что жить у нее я собираюсь всего месяц и то, если сегодня в деканате меня освободят от поездки в совхоз.