Зависть.

Гнев.

Лень.

Мэри Мэй перекатилась на спину и принялась разглядывать надписи. Бумажки гнулись и коробились в тех местах, где отсутствовали кнопки. Она смотрела и смотрела на них, а потом вдруг в одночасье осознала, что именно видит и что за вонь ощущает. Металлический, уксуснокислый запах источали обрывки кожи, развешанные по стенам. По виду и цвету, от светлого до темного, можно было догадаться, что некогда они принадлежали людям.

– Тебе не стоит переживать, – произнес стоящий в дверях Дрю.

Он терпеливо дождался, пока сестра сможет сфокусировать на нем взгляд. Хотя Мэри Мэй и повернулась к нему, он сам казался больше заинтересованным жуткими записками.

– В глуши, когда ты убежала в лес, Иоанн хотел убить тебя. Он хотел, чтобы ты просто исчезла. Я попросил тебя пощадить. Я попросил, так как нас учили щадить тех, кто нуждается в истине. – Дрю прошел вдоль стены и остановился около одного из клочков кожи. – Вот этот – мой.

Мэри Мэй приглядела и прочла: «Зависть».

– Отец и Иоанн помогли мне увидеть, как я завистлив. Я всегда всем завидовал, и это мешало мне принять себя таким, какой я есть. Они помогли мне стать сильнее и показали, насколько я был потерянным и заблудшим.

– Твой? – переспросила Мэри Мэй, все еще не до конца понимая происходящее. – Что это? Чье это?

Дрю наконец опустился перед сестрой на колени. Он протянул руку, погладил ее по щеке, а потом опустил ладонь ниже, на грудь:

– Тебе делают татуировку вот здесь. Смотрят в твою душу и видят грех, что ты на ней носишь, а потом вытаскивают его на поверхность и превращают в татуировку. – Он отстранился и поднялся. – Как только ты примешь свой грех, ты сможешь от него избавиться.

Он подцепил пальцами воротник и оттянул в сторону, так что Мэри Мэй увидела узел шрамов. Это было похоже на ожог, но девушка уже поняла, что все было серьезнее. В этом месте кожа некогда просто была срезана. Он перевела взгляд на стену и на грех, что некогда был на груди ее брата, а затем опять взглянула на Дрю.

– Что они с тобой сделали? Что ты позволил сделать с собой? Ты же не такой. Ты не такой, как они думают.

– Нет, – согласился он. – Больше не такой. В этом ты совершенно права.

Он вытащил из-за пояса револьвер и принялся разглядывать его так, будто тот был сокровищем, поднятым из глубин океана.

– Они никогда не считали меня достойным. Никогда не верили, что я могу быть как ты или как он. Всегда считали меня менее важным. Я не был желанным ребенком. Теперь я это понимаю. Их грех подарил мне жизнь. Я принял это. Я простил из-за то, что они сделали тогда и когда я родился. Но они, в свою очередь, не приняли меня.

– О чем ты говоришь? – поразилась Мэри Мэй. – Родители любили тебя. Па же поехал сюда за тобой. Он хотел забрать тебя. Как и я хотела. Нами двигала любовь. Ты должен понять это.

– Нет, – рыкнул Дрю. Он перехватил пистолет, а затем рывком поднял девушку на колени. – Это ты ничего не понимаешь. Это тебя надо отметить грехом. Тебя необходимо очистить. Я уже спас тебя. И я спасу тебя еще раз.