– У меня винтовка при себе. Все будет в порядке. Они до меня не доберутся.
Пастор съехал с дороги, а затем развернул машину. Неподалеку прямо посреди бурелома рос островок невысоких сосен. Джером подъехал ближе к нему, заглушил мотор и повернулся к Уиллу. Он был чрезвычайно серьезен.
– Ты же понимаешь, что они тоже вооружены?
– Ну да. – Охотник улыбнулся. – Кажется, они по-другому и не могут.
– Тебя это не беспокоит?
– Только если они решат пустить в ход оружие.
– Я могу пойти с тобой. Я смогу помочь.
– Вы уже помогаете, – покачал головой Уилл. – Если она там, у них, и если мы сможем вернуться сюда, нам потребуется убраться как можно скорее.
– Хорошо, – согласился пастор. – Постарайся не попасть под пулю.
Уилл открыл дверь машины и выбрался наружу.
– Не скажу, что со мной такого еще не бывало, – хмыкнул он.
– Посылать пули – хорошо. Ловить – не очень. Запомни это и возвращайся целым.
Уилл закрыл дверь. Он удобнее перехватил винтовку и водрузил шляпу на голову, расположил охотничий нож под рукой и зарядил магазин купленными утром патронами. Пройдя между деревьями, он вышел на прогалину, с которой открывался вид на озеро и «Врата Эдема» за ним. Тут он остановился, приладил прицел и принялся высматривать, не наблюдает ли кто за ним самим.
Сначала Мэри Мэй думала, что это дневной свет, но чем ближе подбиралась к двери, тем сильнее сомневалась в верности своего предположения. Лежа на полу со связанными руками и ногами, она могла различить лишь небольшое движение воздуха, о котором судила по ленивому полету пылинок.
Раздался звук шагов. Они приближались, как будто кто-то шел через длинный пустой зал. Шаги становились громче, и девушка не сводила глаз с полоски света. Вскоре она заметила тень, а затем пришелец остановился.
Свет, хлынувший в открытую дверь, показался ослепительным. Мэри Мэй зажмурилась и попыталась отвернуться. Двигаться она практически не могла и поэтому просто дернулась в сторону, насколько это было возможно. Впрочем, свет позволил хоть как-то разглядеть темницу. Комната выглядела обычной, но все стены в ней были облеплены выцветшими бумажками, исписанными наименованиями грехов. Семь слов повторялись многократно, куда ни посмотри.
Чревоугодие.
Блуд.
Алчность.
Гордыня.