Она остановилась на миг и бросила на него беглый взгляд.

— Понятно, — тихо произнесла Софи и поставила поднос с чайными принадлежностями на стол. Её худые руки мелко тряслись.

Джон налил чай в чашку, положил два кусочка сахара и добавил немного сливок.

Уголки губ Софи едва заметно дрогнули в мимолётной улыбке.

— При первой нашей встрече ты пил чай без сахара и с лимоном, — сказала она.

— Многое изменилось. Я унаследовал некоторые привычки Эндрю, полагаю. Ну, например, я стал рано просыпаться, полюбил пешие прогулки и начал интересоваться литературой. С удивлением обнаружил в себе любовь к классической музыке. Эндрю ведь любил классику?

— Да, очень.

Джон кивнул.

— А ещё эта монетка…

— Да, отвратительная привычка. Он порой жутко раздражал меня этим, — Софи слабо улыбнулась.

Джон улыбнулся в ответ.

— Знаешь, я никогда тебе этого не рассказывала, — посерьёзневшим голосом сказала Софи и посмотрела Джону в глаза. — Незадолго до операции он пытался покончить жизнь самоубийством. Тогда удалось его спасти, и я сказала ему: «Эндрю, если тебе так не терпится покинуть этот мир, сделай это хотя бы с пользой». Представляешь? Я не ругалась, не кричала на него и не молила больше так не делать. Просто попросила не лишать себя жизни напрасно. И… буквально через несколько дней объявился ты. Он согласился на операцию без колебаний.

— И я никогда не забуду этого. То, что он… то, что вы оба сделали ради меня, чем пожертвовали, — растерянно произнёс Джон.

— У него умирало тело, у тебя часть мозга, это был единственный шанс. Для вас обоих.

В комнате повисла гнетущая тишина. Мрачные стены дома, казалось, стали сжиматься и давить.

— На что это похоже? — прервала неловкое молчание Софи. — Я хотела сказать, что ты чувствуешь? Это как при раздвоении личности?

— Нет, не думаю. Хотя, признаться, я и сам с трудом могу сказать каково это. Я просто делаю странные вещи, принимаю не свойственные мне ранее решения, меня посещают мысли о некоторых вещах, доселе не волновавших никогда. Это происходит совершенно естественно, но одновременно с этим я помню, что раньше ничего такого не было, и поэтому мои же действия и мысли порой кажутся чуждыми и совершенно бессмысленными. Надеюсь, со временем эта граница размоется, и я перестану замечать эти противоречия.

— И тогда Эндрю уйдёт, навсегда.

— Я не это имел в виду. Софи, послушай, он всегда будет частью меня. Или я частью его… даже не знаю уже. Я ведь только хочу понять, разобраться, кем я стал и как мне жить с этим дальше.

У девушки в глазах стояли слёзы. Она молчала.