Наш завтрак ограничился водичкой из ближайшего ручья — мне кажется, колдун неверно прочитал руны: здесь не было еды для нас, а не для наших коней. Хотя, если принимать во внимание наше теперешнее кентаврье состояние, кони тоже голодали — заодно с нами. Без нас они отлично пропитались бы! Скорее всего, колдун имел в виду какую-нибудь иную реальность, куда могли забросить нас скалы-счетчики. Просто нам в настоящий момент попалась наихудшая. Но потом я снова вспомнил нашу трехдневную скачку по безводной пустыне и согласился, что колдун был прав: трое суток без воды ни один конь не выдержал бы. Мы выехали. Тоже удобство: ни седлать, ни расседлывать лошадей не нужно. Встал и сразу же поскакал, сам по себе.
Сэр Жеральд привычно подкалывал Юниса, спрашивая, не завалялась ли у него пара ирисок, Юнис огрызался, я зевал на скаку. Не потому, что не выспался, а потому, что не сделал утреннюю гимнастику — я перестал ее делать с приобретением кентаврьего... кентаврского... кентавринного... в общем, обличия кентавра. И не природная лень моего Малыша так на меня повлияла — просто я не знал комплекса упражнений для кентавров. Когда мы вернемся в прежние человеческие тела, я снова начну делать зарядку. А пока пришлось ограничиваться потягиваниями да попрыгиваниями.
СТРАННАЯ ВСТРЕЧА
Сначала мы бежали довольно медленно, но потом немного размялись в беге и взяли неплохой темп. Мы уже настолько освоились в своем новом облике, что могли нормально говорить на бегу.
Сэр Жеральд наконец отстал от Юниса и повернулся ко мне.
— Просто удивительно: такие места — и никакой живности! — сказал он, срывая веточку и поднося ее ко рту.
Я настороженно проводил ее взглядом: уж не собирается ли он вновь возродить свои лошадиные привычки?
Он перехватил мой взгляд и усмехнулся:
— Не бойся, Серж-Леон, я только в зубах поковыряться. Может, удастся наковырять на завтрак. В лошадь я превращаться не хочу, хотя это могло бы оказаться выходом для кого-нибудь другого, если не удается найти еды. Но лошади не нужны ни золото, ни принцесса, ни дракон. Одна трава, которой тут навалом. Если бы вставал вопрос — жить или умереть? — можно было бы превратиться и в лошадь. Но вопрос стоит по-иному: жить или не жить человеком, а это, согласись, совсем другой вопрос.
— Существует масса вариаций, — усмехнулся я, — жить лошадью или умереть человеком, умереть стоя или жить на коленях, выжить любой ценой... История человечества дает массу подобных примеров.
— Я научился на своей ошибке, — кивнул он, — которую сделал, когда пошел на поводу у своего лошадиного тела... лошадиной части своего тела, -поправился он. — Лучше всего, конечно, учиться на чужих ошибках... или хотя бы учитывать их.
— Исправляя одни ошибки, люди делают другие, — снова усмехнулся я. — Где же выход?
— Пусть исправляют и следующие! — подхватил он. — На то они и люди...
— Где, где люди? — не расслышав, заволновался Юнис. — Может, удастся купить у них провизии?
— Да нет, это я так, — отмахнулся от него сэр Жеральд, но остановил поднявшуюся в замахе руку и произнес, переведя ее вперед: — Действительно, люди!
И в самом деле, впереди на горизонте замаячили три всадника. У меня почему-то вспомнились рыцари чаши Грааля, показалось, что мы снова их встретили. Они бродят по своим законам, мы — по своим, но вот встретились как-то, сплелись наши линии судеб.
Мы пришпорили... тьфу! Себя, что ли? Просто прибавили хода.
Всадники приближались. Что-то знакомое угадывалось в их силуэтах. Копья, флажки, гербы... Да это же мы сами! Получалось, что мы ехали навстречу гигантскому зеркалу...
Мы остановились. Всадники напротив сделали то же самое.
Зеркало? По окружающей растительности это определить было нельзя, солнце тоже скрывалось за тучами, и лишь одна деталь отличалась разительнейше: всадники сидели на лошадях! Они не были кентаврами!