В какой момент ко мне подошла Уна — я не помню. Она подала мне стакан сладкой воды и кусочек вяленого мяса. После сыра я переключилась именно на него. А ещё в её руке была тарелочка с клубникой.
Стоп, клубника! Крайл послал мне клубнику, когда я была здесь. А ещё наши жаркие встречи! Но как так?
— Я же тебе сказала: не спеши судить сгоряча, — мягко проговрила Хранительница.
Она всё понимала без слов.
— Но я совершенно точно помню упрёк в его глазах, а потом, во сне, он мне и слова об этом не сказал.
— Возможно, потому что тот упрёк был не тебе? Может, он даже не подозревает, что невольно обидел тебя?
— То есть те чувства он испытал не ко мне, а к Зигвальду?
— Я тебе больше скажу, я лично видела, как он начистил ему ры… лицо. И не только лицо.
— Правда? — слёзы вновь хлынули из глаз, но теперь это были слёзы счастья, облегчения, а не отчаяния.
— Конечно, вы ведь Предназначенные, не может быть иначе.
— Но почему тогда Зигвальлд так легко поверил, не стал разбираться?
— Его опоили, околдовали, пока Арунд с Крайлом были у нас. Как и всех, кто участвовал в суде над тобой. Армарийцев, разумеется, коринцы сами, собственно, это организовали.
— Но как? Откуда они взяли столько магии для этого?
— Потому что Судра помогала им. И сейчас их маг и король пытаются убежать от гнева твоего мужа и Зигвальда. Арунд с ними, как и Размар.
— О, ну если Размар, тогда точно можно не бояться.
— Асовур тоже сильный Бог, — вздохнула Уна, — а ещё подлый. Будем надеяться, что победит справделивость.
— Обязательно!
Ложилась спать я со спокойной душой. Размару я доверяла безоговорочно, разве что немного обижалась, что он меня не защитил от клеветы. Да, я понимала, что в Коринии его власти нет, но мог бы уговорить (или заставить) нашу Богиню поспособствовать моему спасению.
Правда, учитывая, что она допустила все те гнустности, что сотворил Харник, я вообще усомнилась в её справделивости. Хотя, возможно, ей просто безразличны наши судьбы, лишь бы за цветами исправно ухаживали?
Нет, она ведь нас благословила в своём храме, значит, пришла туда.