Над головой Лидии вспыхнул и погас сияющий знак. Силы мэтрессы возросли стократ — никакие одержимые ей были не страшны, хотя я и забрала её сармато. Мне он был нужнее!

На заре времён, на краю земли, росло гигантское Мировое Древо, ветвями пронзающее небо, корнями вгрызающееся в недра. Оно удерживало в равновесии три плана бытия — верхний, срединный и нижний, покуда Дагон не вырастил Огненного Червя, подгрызшего его корни. Охваченное огнём Древо рухнуло, открыв тёмным силам во главе с Чернобогом путь наружу. Древо погибало, пытаясь сохранить центральный стержень, сущность и образ Равновесия. Именно из него мною был сделан первый боевой шест, чья суть передавалась остальным во время сакрального ритуала. В руках моих детей сармато был грозным оружием, однако в моих должен был стать тем, чем являлся — последним ростком Мирового Древа, чьё прикосновение причиняло Дагону невыразимую боль. Именно с его помощью вечность назад мне удалось изгнать Чернобога, но, к сожалению, во время битвы оказалась почти уничтоженной первораса райледов — прекрасных и мудрых.

Обернувшись, я посмотрела в глаза стоящего рядом мужчины. Паладин был полон чистым светом веры, незамутнённым сомнениями и страхом. Воин Света — таким было предназначение Викера ар Нирна, и он, поверив, исполнял его с честью. Протянув руку, ласково коснулась тёплой щеки. Люди смертны. Из этого боя ни Тамарис, чьё сознание я ощущаю частью своего, ни он могут не вернуться живыми. Но они вместе — и знают это. Но я с ними, а они — со мной!

Обойдя Викера, я двинулась в хитросплетения лабиринта. Тризан будет разрушен во время боя, это ясно! Удастся ли мне спасти Ховенталь и живущих в нём людей?

Они выбегали из боковых ответвлений, как чумные крысы — те, чей разум был порабощён страхом и безумием. Когда выбежал первый, Викер бросился было ему навстречу — защитить меня, но я остановила его:

— Тебе, дитя, я дала слово пастыря! Воспользуйся им, а не искусством воина!

— Что мне нужно говорить? — удивился он.

Я промолчала — пусть учится слушать самого себя.

Одержимый, остановленный моей волей, стоял, покачиваясь и не решая броситься. Ар Нирн, подойдя, положил руки ему на плечи и сказал то, чего я не ожидала:

— Живи, брат! Именем Великой Матери!

В глазах несчастного появился проблеск разума. Он заозирался с изумлением, явно не понимая, как попал сюда.

— Возвращайся наверх и предупреди людей, чтобы уходили из Тризана, — приказал ему Викер.

Тот мелко закивал и бросился прочь.

Он добежит, я знаю. Такова моя воля!

Сердце Викера разрывалось бы от боли оттого, что идущее рядом существо — женщиной язык не поворачивался её назвать! — было так похоже на Тамарис, но, протянув Асси Костерн бездыханное тело, ар Нирн доверился ей. Сделал последний, малюсенький шажок к вере, во всём положившись на волю божию. Идя рядом с Тамарис и иногда выходя вперёд, чтобы встретить и остановить очередного потерявшего рассудок жителя Ховенталя, паладин прислушивался к ощущению сопричастности. Всё вокруг стало тем сущим, что создавало и его самого. Он, потомок рода ар Нирнов, несомненно был частью мира, но в эти мгновения и мир стал его частью, а он сам — частью чего-то огромного, чему затруднялся дать название.

Исцеление одержимых давалось ему всё легче. Он ощущал себя наполненным верой и охотно делился ею с теми, кто слышал его голос. Какая-то часть его сознания следила за всем со стороны, и ар Нирн понимал — разум лукавит, поскольку не в силах принять то, в чём доводится участвовать, оттого и отстраняется от происходящего. А душа, наоборот, ликовала, окрашивая восприятие в ярчайшие оттенки, заставляя узреть невидимое. Паладин видел катакомбы объёмными, будто не существовало камня и глины, из которых он был создан. Видел мятущиеся души, не нашедшие дороги туда, откуда всё начинается. Видел мрачное сияние багрового пламени — глубоко внизу, там, где хоронили первых мертвецов. Туда-то и лежал последний путь. Там, в общей могиле сотен людей, в незапамятные времена погибших от чумы, лежало, будто яйцо в гнезде, чудовищное тело Чернобога. Пока неподвижное, но уже начинавшее пробуждаться.

— Когда он войдёт в полную силу, мне понадобится твоя помощь, Воин Света! — зазвучал низкий голос — Сашаисса смотрела на него своими невозможными глазами цвета бирюзы и мёда.

— Что я должен буду сделать? — волнуясь, спросил ар Нирн.

— Забыть о себе…

И она отвернулась, оставив сожаление об этом взгляде.