– А это правда, что у неё не своя грудь?
Молчу, делаю вид, что не слышу, будто погружён в глубокие «ненормальные» мысли.
– Признайся, она же любит, чтобы её унижали в постели? Все бабы-руководители это любят.
Я стараюсь на смотреть в сторону говорящих, чувствуя, что сильно раздражаюсь. Мне не нравится, когда при мне говорят об Але в подобном, унизительно-насмешливом, тоне.
– Олег, ну имей совесть, дружище! Не будь таким придурком, признайся, у неё сто процентов есть какое-нибудь отклонение!
– Отклонение? – переспрашиваю.
Народ тут же оживляется, засыпает новыми вариантами. Оглядываю мужчин, не понимая, почему их это так волнует.
– А мне кажется, она в постели бревно бревном! Хотя я бы её трахнул.
– Задница у неё что надо.
Понимаю, что врезать по морде – нормальная реакция любого здорового мужчины, когда при нём оскорбляют его женщину. Понимаю, что, если я сейчас это сделаю, меня будут считать буйным психом, могут вызвать скорою, проверить кровь и понять, что я не принимаю лекарства. Если же я спущу на тормозах, то подтвержу, что тряпка, тем самым разрешив не считаться со мной. Чувствую, как обстоятельства зажимают в тиски, от густого сигаретного дыма становится дурно.
– Олег, брат, ну не молчи! Скажи что-нибудь. Может, дашь пару советов, как затащить её в койку? Я бы уж точно смог заставить её почувствовать себя униженной по полной программе! – Они смеются, изображая гадкими жестами, что бы они хотели сделать с моей Алей.
– Я знаю, – говорю, не выдерживая, – что подавляющему большинству мужчин сложно подчиняться женщине, признать её превосходство, поэтому подобные вопросы и имеют место быть. Особенно если она молода и привлекательна. Унижая старшую по должности женщину, обсуждая между собой обстоятельства, в которых вы могли бы доминировать, становится легче смириться с собственными слабостью и ничтожеством…
Меня с размаху впечатывают в стену, сигарета падает из рук.
– Придурок, – шипит Илья, я чувствую его слюни на своём лице. – Ты что несёшь таким умным тоном?!
– Прекратите немедленно!
Нас пытаются разнять. Получается. Я держу руки перед собой, как обычно показывая, что не собираюсь ничего делать. Мне везёт, так как большинство мужчин не стали бы бить неполноценного, коим меня считают.
Больше я не курю, только утром и вечером на балконе Али.
Через некоторое время коллеги, убедившись, что я никому ничего не собираюсь рассказывать, перестали мучить вопросами. Это случилось резко, в конкретный день. Я даже могу назвать дату, если потребуется, потому что в этот же самый день надо мной стали посмеиваться, так как кто-то пустил слух о том, что я сексуально бессилен. Многим, тем, кому особенно хотелось затащить Алю в кровать, очень не хотелось верить, что я её трахаю.
А ещё она позволяла мне себя обнимать. В офисе, разумеется, это было неуместно, но за его пределами сколько угодно. Когда я хочу. Трогать её, целовать нежные щёки, изящные руки, сладкие шею и плечи. Ласкать, прижимать к себе. Это было очень приятно. Надеюсь, ей тоже.
Аля не скрывала, что мы живём вместе. Часто при всех уточняла, не забыл ли я дома ключи – так бывало пару раз, когда она уезжала ужинать с партнёрами или клиентами, а я часами у входной двери ждал её возвращения. Или спрашивала, есть ли дома хлеб, что бы я хотел на ужин, просила купить сок или минеральную воду. И прочее, прочее, прочее.