Шерпы должны были разбить над базовым лагерем еще четыре (каждый следующий лагерь приблизительно на 600 метров выше предыдущего). Они доставляли из лагеря в лагерь тяжелые грузы: продовольствие, топливо для кухонь и кислород до тех пор, пока все необходимое не было заготовлено на Южном седле на высоте 7920 метров. Если все пойдет в соответствии с планами Холла, то через месяц мы должны будем приступить к штурму вершины, стартовав из самого высокого, четвертого лагеря.
В обязанности клиентов не входило перетаскивание грузов[6] в расположенные выше лагеря, однако в целях акклиматизации перед штурмом вершины нам было необходимо совершить ряд восхождений выше уровня базового лагеря. Роб объявил, что первая из этих акклиматизационных вылазок состоится 13 апреля. Это будет однодневный переход в первый лагерь, расположенный на самой верхней точке ледопада Кхумбу, находящейся на 750 метров по вертикали выше базового.
В мой сорок второй день рождения, во второй половине дня 12 апреля, все занимались подготовкой альпинистского снаряжения. Казалось, что пространство вокруг палаток превратилось в развернутый среди валунов блошиный рынок дорогого спортивного снаряжения. Мы разложили свои вещи, чтобы рассортировать одежду, отрегулировать альпинистское снаряжение, прикрепить карабины для страховочных веревок и попробовать, как сидят «кошки» на ботинках («кошки» представляют собой решетку из стальных почти семисантиметровых шипов, которые крепятся к подошве каждого ботинка для устойчивости на льду).
Я был сильно удивлен и обеспокоен, когда увидел, что Бек, Стюарт и Лу распаковывают новенькие альпинистские ботинки, которые, по их словам, они надевали всего несколько раз. Я подумал, подозревают ли они, что очень сильно рискуют, собираясь подниматься на Эверест в неразношенной обуви. Двадцать лет назад я пошел в экспедицию в новых ботинках и на собственном горьком опыте узнал, что пока разносишь тяжелые и жесткие альпинистские ботинки, не один раз собьешь ноги в кровь.
Молодой канадский кардиолог Стюарт Хатчисон обнаружил, что его «кошки» вообще не подходят к его новым ботинкам. К счастью, проявив немалую изобретательность и используя свой огромный набор инструментов, Роб прикрепил к «кошкам» специальные планки, что дало возможность их использовать.
Собирая рюкзак для завтрашнего перехода, я узнал, что несколько моих товарищей по команде – из-за необходимости много времени посвящать работе или под давлением семейных обстоятельств – в прошлом году всего лишь раз или два занимались альпинизмом. Хотя все они были в прекрасной физической форме, они тренировались на тренажерах в спортзале, а не на горных склонах. Эта информация меня совершенно не порадовала. Для занятий альпинизмом хорошая физическая подготовка, бесспорно, важна, но стать хорошим альпинистом в спортзале просто невозможно.
Возможно, я отношусь к ним свысока, подумал я. В любом случае было совершенно ясно, что все мои товарищи по команде волнуются, и точно так же, как и я, с нетерпением ждут завтрашнего утра, чтобы вонзить свои «кошки» в склоны настоящей горы.
Наш маршрут по нижней части горы пролегал по леднику Кхумбу. От расположенного на высоте 7000 метров бергшрунда[7], там, где проходит верхняя граница ледника, на протяжении около четырех километров в сторону относительно ровной поверхности Долины Молчания протянулась ледовая река.
Ледник медленно сползает по неровностям образующих Долину Молчания напластований и разламывается, в результате чего в нем возникает огромное количество вертикальных щелей или трещин. Некоторые из этих трещин настолько узкие, что через них можно перешагнуть, другие – шириной до двадцати пяти и глубиной более сотни метров, а длиной – около километра. Большие трещины, бесспорно, осложняют восхождение и могут представлять собой серьезную опасность, когда скрыты под настом, однако опыт альпинистов в этих местах показывает, что трещины в Долине Молчания ведут себя достаточно предсказуемо и преодолеть их вполне реально. Вот прохождение ледопада – дело гораздо более проблематичное.
ИМЕННО ЭТОТ УЧАСТОК ПУТИ БОЛЬШЕ ВСЕГО СТРАШИТ АЛЬПИНИСТОВ. НА ВЫСОТЕ ОКОЛО 6100 МЕТРОВ, ГДЕ ЛЕДНИК ВЫПОЛЗАЕТ С НИЖНЕГО КРАЯ ДОЛИНЫ МОЛЧАНИЯ, ОН КРУТО ОБРЫВАЕТСЯ, В РЕЗУЛЬТАТЕ ЧЕГО ОБРАЗУЕТСЯ ПЕРЕПАД ВЫСОТ. ЭТО И ЕСТЬ ПЕЧАЛЬНО ИЗВЕСТНЫЙ ЛЕДОПАД КХУМБУ – САМАЯ СЛОЖНАЯ С ТЕХНИЧЕСКОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ЧАСТЬ МАРШРУТА.
За день в области ледопада ледник перемещается на 100 – 120 сантиметров. Ледник расположен на очень крутом склоне с изломами, и по мере его продвижения вниз на поверхности образуется множество ледяных разломов – хаотическое нагромождение гигантских неустойчивых глыб, некоторые из которых имеют высоту и размер многоэтажного дома. Эти глыбы называются сераками. Маршрут пролегает между, под и вокруг сотен этих неустойчивых башен, поэтому каждый переход через ледопад можно сравнить с игрой в русскую рулетку. Рано или поздно любой из этих сераков может упасть без предупреждения, и остается только надеяться, что ты не окажешься под ним, когда это произойдет.
Первой жертвой серака стал Джейк Бритенбах в 1963 году. Он был членом команды Хорнбейна и Ансоулда, и его раздавило свалившимся сераком. С тех пор здесь погибло еще восемнадцать альпинистов.
Зимой, до начала этого альпинистского сезона, как и в предшествующие зимы, Холл провел переговоры с руководителями всех экспедиций, планирующих восхождение на Эверест будущей весной, и они пришли к решению, что одна из команд будет нести ответственность за прокладку маршрута через ледопад и поддержание его в рабочем состоянии. За эти труды все остальные экспедиции должны выплатить ей по 2200 долларов. В последние годы экспедиции довольно часто подобным образом решали проблему создания и поддержания перехода через ледопад, но такая практика появилась относительно недавно.
Впервые одна экспедиция решила брать плату с других за переход через ледопад в 1988 году. Тогда одна богатая американская экспедиция заявила, что любая другая экспедиция, следующая по маршруту, проложенному американцами по ледопаду, должна будет заплатить чуть больше двух тысяч долларов. Участники нескольких экспедиций, совершавших в тот год восхождение, не могли согласиться с тем, что Эверест был уже не просто горой, а рыночным товаром, и поэтому были очень недовольны. И громче всех протестовал тогда Роб Холл, который возглавлял небольшую и не самым лучшим образом финансируемую экспедицию новозеландцев.
Холл возмущался, что американцы «осквернили дух горы» и занимались самым позорным вымогательством, однако чуждый сентиментальности адвокат Джим Фраш, возглавлявший американскую группу, оставался непоколебим. В конце концов Холл сквозь стиснутые зубы согласился отправить Фрашу чек и получил разрешение на проход через ледопад по проложенному американцами маршруту. (Позже Фраш утверждал, что Холл так и не прислал ему обещанных денег.)
Однако через два года Холл изменил свою точку зрения и увидел логику в том, что ледопад превратился в платную дорогу. Более того, в период с 1993 по 1995 год он вызывался прокладывать маршрут через ледопад и взимал за это плату. Весной 1996 года Роб предпочел не брать на себя ответственность за создание перехода и охотно заплатил причитающуюся с него сумму руководителю конкурирующей коммерческой экспедиции{29} – шотландскому ветерану Эвереста Мэлу Даффу, который в тот год занимался прокладкой маршрута.
Задолго до нашего прибытия в базовый лагерь команда шерпов, нанятых Даффом, проложила зигзагообразный маршрут среди сераков. Шерпы протянули более полутора километров веревок и установили около шестидесяти алюминиевых лестниц на изломах ледника. Лестницы принадлежали одному предприимчивому шерпу из деревни Горак-Шеп, который отлично зарабатывал, сдавая их каждый сезон в аренду.
И вот в субботу, 13 апреля, в 4:45 утра я стоял в промозглом предутреннем сумраке у подножия этого самого ледопада, пристегивая «кошки» к ботинкам.
БЫВАЛЫЕ АЛЬПИНИСТЫ, ПЕРЕЖИВШИЕ МНОГО ОПАСНОСТЕЙ, ЛЮБЯТ СОВЕТОВАТЬ СВОИМ МОЛОДЫМ ПРОТЕЖЕ – МОЛ, ЕСЛИ ТЕ ХОТЯТ ВЫЖИТЬ, ОНИ ДОЛЖНЫ ЧУТКО ПРИСЛУШИВАТЬСЯ К СВОЕМУ «ВНУТРЕННЕМУ ГОЛОСУ».
Существует масса историй, как тот или иной альпинист решил остаться в своем спальном мешке, уловив подсознанием некие зловещие вибрации в атмосфере, и тем самым избежал катастрофы, которая унесла жизни его товарищей, не почувствовавших или не обративших внимания на дурное предзнаменование.