Похоже, что он не поверил отчету коронара о моем переносе из другого мира, ищет более понятное для него объяснение появления в Нейтаре. Не хватало мне только обвинения в шпионаже в пользу какой-нибудь недружественной страны! Упекут в темницу, на рудники или еще куда-нибудь. Не знаю, как здесь обращаются с государственными преступниками или врагами, но ничего хорошего для себя не ожидал. Лихорадочно думал, как же мне быть, если убедить недоверчивого безопасника не удастся. Ничего не придумал, повторил свой прежний рассказ, только с большим упором на доказательство моего иномирового происхождения.
Изощрялся с возможными доводами, добавлял какие-то сведения из истории, которые могли бы представить интерес в этом мире — от оружия до бытовых мелочей. Наверное, обилие всевозможных данных, которые вряд ли могли прийти в голову обычному шпиону, в какой-то мере рассеяло подозрения начальника, но и в то же время принесло ему новую заботу — как же быть со мной? После долгих раздумий все же принял решение, вынес мне приговор:
— Все, что ты тут наговорил, надо еще обдумать и проверить, если будет у нас такая возможность. Но отпускать тебя на волю нельзя — могут прознать враги о твоих чудных вещах и обернуть против нас. Так что останешься у нас под присмотром, а дальше видно будет.
После обратился к лейтенанту: — Возвращайся в гарнизон. Только прежде зайди в свое управление, получишь предписание, а потом к интендантам. Все, свободен.
Поручил своему помощнику, все это время незаметно сидевшему в углу кабинета: — Отправь этого молодца в роту Себастьяна, пока на правах волонтера. Но предупреди его, чтобы приглядывал за новичком и не давал спуску.
А ты, — повернувшись ко мне, продолжил: — держи рот на замке, ни слова никому о том, что сказал здесь.
Глава 3
Рота Себастьяна располагалась в казармах на западной стороне города у старой крепостной стены. Она входила в полк охраны порядка, но на особом положении — напрямую подчинялась управлению безопасности. Выполняла специальные операции — сопровождала важных особ и гостей, вылавливала заговорщиков и мятежников, проводила рейды в злачных местах, где криминал города проводил какие-либо сборища. Можно назвать подразделение армейским спецназом с примесью ОМОНа — в Нейтаре полицейские функции выполняли воинские части. Все эти сведения я получил со временем, а в первый день приезда в столицу меня препроводили к месту будущей службы.
В сопровождении штабного порученца проследовал через полгорода на коне из ведомственной конюшни. Еще когда сержант сказал мне, что поедем в роту на лошадях, признался, что прежде не имел с ними дела, даже не знаю — с какой стороны подходить. Тот только хмыкнул презрительно, после сжалился: — Ладно, подберу тебе коня посмирнее. Да нам не так далеко — не отобьешь свое хозяйство. И смотри за мной, как надо держаться в седле.
Сержант сам оседлал коней, я смотрел за ним в оба, запоминая весь порядок. Принял от него поводья, с опаской обходя гнедого сбоку — не ровен час, лягнет! После взобрался со стремени на седло, правда, со второй попытки. Хорошо еще, что конь стоял смирно, пока скакал у его левого бока на одной ноге. Тронулись сначала шагом, пока я как-то приноровился сидеть прямо и управлять гнедым, а после перешли на легкую рысь. Вот тогда и почувствовал, как мое мягкое место отбивается об жесткое седло при каждом ходе жеребца. Нашел выход сам — чуть приподнимался на стременах в момент отрыва попы, стало намного легче. Так и ехал до казармы, только ноги устали от постоянного напряжения, да и спину стало тянуть. Кавалерист я, конечно, аховый, но хоть добрался благополучно, без падений и отбитых мест.
Казарму окружал высокий дощатый забор с воротами посередине. Мы подъехали к ним, спешились. Сержант вручил мне поводья своего коня, а затем постучал в калитку. Через минуту открылось смотровое окошечко, из него на нас уставился усатый вояка. Порученец доложился: — Из департамента, с пакетом для сатора Себастьяна.
Постовой кивнул, чуть спустя открыл калитку. Мы прошли с лошадьми внутрь, я осмотрелся вокруг. Сразу за воротами располагался просторный плац, за ним два строения. Одно побольше, оно собственно и служило казармой, как узнал немного позже, а второе для штабных целей и цейхгауза — склада оружия, амуниции и прочего имущества. Дальше же шли еще какие-то постройки, по-видимому, для хозяйственных нужд. Выглядело все чисто и аккуратно, здания радовали глаз свежей побелкой, дорожки и плац выложили ровными каменными плитками. Оставили коней на перевязи, сержант, а следом за ним я, направились к штабу. Себастьяна здесь не застали, дежурный офицер — молодой лейтенант, пояснил нам: — Капитан (переводил для себя местные звания на привычные) сейчас в отъезде, будет к вечеру. Можете передать через меня ваш пакет.
Сержант вручил ему бумаги, а потом добавил, кивнув на меня: — К вам направлен волонтером Серегей Ивано. Указания насчет него здесь, в переданной вам грамоте. Оставляю его под ваш присмотр.
После ухода штабного сержанта дежурный вскрыл запечатанный воском пакет, внимательно прочитал документы. Посмотрел на меня придирчиво, подумал еще минуту, наверное, принимая непростое решение, а затем высказал его: — Пойдешь под начало сержанта Адана — у него не забалуешь! И в десятке его люди бывалые — присмотрят и помогут при случае. Только смотри — приказы сержанта исполняй беспрекословно, считай — он тебе за отца и мать, и господа бога. Ослушников у нас наказывают строго — на первый раз поркой, а потом могут в кандалы заковать и послать на галеры. Или служить в самый дальний форт Приграничья, от ящеров охранять.
Не стал пояснять офицеру, что оттуда я и прибыл. Похоже, что для военных из центральных провинций служба в тех небезопасных краях считалась серьезной провинностью, если ставили в один ряд с каторжной долей галерника. Сам я за время общения с воинами фортов не замечал в них какой-либо обреченности или озлобленности — обычные люди с нормальным отношением к другим. Разве что более собранные и осторожные из-за опасного окружения дикой природы. Сам не горел желанием вернуться обратно, но если бы довелось, то не горевал бы особо — жить там можно, пусть и с немалым риском. Вспомнил встречу с тираннозавром и невольно поежился — мурашки пошли по телу.
Тем временем лейтенант убрал бумаги в шкаф и направился к выходу из штаба, бросив мне: — Пойдешь со мной. Передам тебя Адану.
В казарме в этот послеобеденный час почти никого не оказалось. Да и вообще, в расположении роты, кроме дежурных воинов, видел только двоих-троих. Дневальный на посту у входа вытянулся перед лейтенантом, громко доложил: — Господин лейтенант, рота на учениях. Никаких происшествий нет.
На вопрос: — Где Адан? — так же громко ответил: — В оружейной мастерской, господин лейтенант.
— Позови ка его сюда — на этот приказ дневальный, ответив: — Слушаюсь, господин лейтенант, — бегом выскочил из казармы.
За то время, пока ждали сержанта, осмотрелся в казарме. От входа по обе стороны тянулись два помещения. В каждом по периметру трех стен увидел двухярусные нары с тюфяками, по центру стоял длинный стол с лавками вдоль него. Всю стену за входом занимало какое-то сооружение из дерева, о котором сразу подумалось — подобие оружейной пирамиды. Сейчас оно оставалось пустым, но представил, как на нем складывают копья, мечи, щиты и прочее боевое снаряжение. Первые нары отгородили перегородками — наверное, предназначались сержантам. Свет проходил сквозь неширокие окна, между ними на стенах навесили светильники. Освещения явно не хватало — даже сейчас, солнечным днем, часть помещения оставалась в полусумраке.