Я лежал, не дыша, искоса следя за врагом — помнил, что прямой взгляд может насторожить его. Странно, но особого страха не испытывал, хотя впервые видел неприятеля, да еще так близко. Тот же стал оглядывать вокруг, а потом поехал прямо на меня. Выбора не оставалось — сейчас он увидит нас в балке и поднимет тревогу. Сжал покрепче колотушку и приготовился к рывку. Когда до него осталось пару метров, выскочил из-за куста, напугав гнедого — конь поднялся на дыбы. Всадник среагировал почти мгновенно — удержался в седле и направил в мою сторону копье. Поднырнул под острое жало, а потом снизу прыжком ударил торцом колотушки в незащищенное лицо врага.
Слышал хруст ломающейся кости, через секунду тот стал заваливаться назад, выронив копье. Перехватил поводья и уже потянул упирающегося коня с застрявшим в стременах телом вниз, в овраг. Обернувшись, увидел мчащихся сюда несколько всадников, отделившихся от общей группы.. Времени для долгих размышлений не оставалось — быстро принял решение и крикнул своим товарищам: — Уходите дальше, сюда едут аварийцы! Я постараюсь увести их.
Скинул с коня бездыханное тело, снял с него перевязь с мечом, подобрал еще копье и заскочил в седло. Кавалерийского опыта катастрофически не хватало — всего пару раз довелось проехаться на коне и то рысью. Но сейчас не оставалось другого пути уйти как можно дальше от приближающегося врага. Ударил по бокам, направил тронувшегося с места коня в обратную сторону — к передовой через недостроенный острог. Разогнавшись, перескочил ров, а потом оглянулся назад. Мои преследователи повернули и увязались за мной, не поехали к лежащему на земле соратнику. Меня бросало в седле, изо всех сил, сжимая бока коленями, старался удержаться на коне. Тот летел галопом, ветер свистел в ушах, а противник все нагонял — между нами оставалось всего сотня метров.
На середине пути к передовой, когда нас разделяли считанные десятки метров, навстречу выскочили наши кавалеристы. Стук копыт сзади затих — обернулся и увидел, что враг остановился и стал разворачивать коней. Поступил также, послал коня вдогонку — в горячке боевого азарта решил сразиться с неприятелем. Меня опережали наши всадники, оказался у них в хвосте, но продолжил погоню. Почти перед самой строящейся линией нейтарцы догнали противника, между ними завязалась схватка. С ходу влетел в груду коней, поймал копьем одного из вражеских воинов в красной накидке, а потом выхватил меч и вступил в бой. Вертелся юлой, как-то предугадывая, откуда последует вражеский удар. Поразил еще одного противника, когда острая боль пронзила плечо. От наступившей слабости не удержался в седле и упал с коня, ударившись головой о землю, тут же свет померк в глазах.
Очнулся из забытья от боли в раненом плече, попытка открыть глаза обернулась новым мучением — уже в голове. Ее как будто раздирали на кусочки, от очередного приступа потерял сознание. Пришел в себя уже в лучшем состоянии — раны давали еще знать о себе, но все же терпимо. Осторожно открыл глаза, осмотрелся вокруг. Увидел над собой потемневший от копоти потолок, рядом, на соседних нарах, лежали бойцы, у каждого перевязаны руки или ноги, другие части тела. Осмотрел себя — у меня тоже перетянута чистой тканью левое плечо. Потрогал правой рукой — левая не слушалась, голову — на ней также повязка. После долго лежал, вспоминая — что же случилось со мной. Постепенно пришла память о своей прежней жизни, появлении в этом мире и всем случившемся позже вплоть до схватки с неприятелем.
Пришел лекарь — средних лет мужчина в гражданской одежде. Он принялся обихаживать раненых — проверял на ощупь температуру, вскрывал повязку, обрабатывал раны какой-то мазью, давал пить настойки. Вскоре подошла очередь и ко мне — лекарь, увидев, что я в сознании, покачал головой удивленно, а потом высказался: — Да, парень, похоже, ты в рубашке родился. Мы уже посчитали, что не выживешь — пять дней в горячке пролежал, почти не подавал жизни, даже дышал чуть-чуть. Приезжал кто-то из охраны лагеря — так и сказал ему, что помрешь ты, не сегодня-завтра. Он еще пожалел — геройский парень, спас других. Видно, бережет тебя судьба, коль выкарабкался из такой переделки. Ладно, давай посмотрю, что с твоим плечом — повернись на правый бок.
Глава 5
Дело у меня шло к лучшему — лекарю удалось остановить нагноение, рана уже стала затягиваться. Хорошо еще, что кость не пострадала серьезно — по-видимому, удар мечом пришелся на излете. Голова тоже пошла на поправку, обширный кровоподтек постепенно рассасывался. Лекарь как-то мне сказал, что с подобными ранами от рубящего удара погибают девять из десяти, даже небольшие колотые раны нередко приводят к смерти из-за кровопотери и заражения. По-видимому, мне повело, что вовремя перевязали пострадавшее плечо, а затем быстро привезли к лекарю. Через неделю уже мог сидеть, пробовал встать — закружилась голова, ноги не держали от слабости. Так что пришлось еще несколько дней провести на нарах, не сходя с них.
К исходу месяца, как я попал в лазарет, когда уже почти свободно мог ходить, наклоняться, выполнять несложные разминочные упражнения, ко мне пришел офицер с нашивками армейского капитана. Из его слов понял, что он штаб-офицер того полка, чьи бойцы выручили меня от погони аварийцев, а потом доставили в лазарет. Повел разговор о моей дальнейшей судьбе, до сих пор остававшейся неопределенной:
— Серегей, надо нам решить, как быть с тобой. Конечно, по всем уложениям мы должны вернуть тебя в лагерь каторжников. Но с этим вышла накладка — еще в первые дни после ранения на запрос тамошнего начальства отправили рапорт о твоей кончине — ни у кого тогда не было сомнения в том. Так что тебя вроде уже нет в живых, во всяком случае, в каторжных списках. По сути — ты сейчас вольный человек, случайно попавший в переделку на нашем участке. Можешь после излечения идти на все четыре стороны, правда, далеко ли — тот еще вопрос. Скорее всего, попадешь к безопасникам, уж больно подозрительный для них — чужак неизвестно откуда родом, да еще в приграничной зоне. Очень может быть, посчитают вражеским лазутчиком.
После такого предисловия капитан замолчал, пристально вглядываясь в мои глаза. Я же молчал, гадая, что он хочет от меня. Немного спустя штабной офицер продолжил:
— Ты понравился нашим бойцам своей отвагой и сноровкой, хотя они заметили, что кавалерист из тебя никудышный. Командир дозорной роты похлопотал перед штабом принять в наш полк — такой герой ему кстати. Предлагаю поступить к нам на службу, пока волонтером, а там видно будет. Война на носу, да и сейчас неспокойно, можешь при должном старании выслужиться до сержанта или даже офицера, с твоими задатками такое вполне достижимо. Так что решай, как надумаешь — подашь рапорт в полковую канцелярию. Понятно?
Уже после ухода капитана отпустил свои эмоции — радость и долгожданное облегчение переполняли меня. Сбылось! Мои предчувствия не обманули, я свободен! Правда, чуть не ушел на тот свет, но теперь худшее позади, так полагал я. Позже, когда первое упоение волей прошло и мог спокойно думать о чем-либо, принялся размышлять над предложение капитана. Доводы его считал весомыми — армия давала мне опору в дальнейшей судьбе — не изгоя, гонимого всеми, а законно признанного воина, да и обрисованные перспективы были вполне реальны. Но в то же время хотелось повидать и познать этот мир, а если уж доведется остаться в нем навечно, то найти свое счастье. Пока же я плыл по воле обстоятельств, не дававших мне какого-нибудь выбора — от самого момента переноса до нынешнего дня.
В конце концов надумал отказаться от службы в полку и уйти в Леван — оставаться в Нейтаре, пусть и на воле, посчитал неразумным. Здесь, среди местных — я как белая ворона, сразу видно чужака. Можно опять угодить в какой-нибудь переплет, с той же службой безопасности — о чем с полным основанием предупреждал штаб-офицер. Немало мыслей передумал, пока решал — как мне добраться до северной страны. Идти через полстраны в одиночку — без оружия, денег и припасов, — ничего хорошего такой путь не предвещал. Николас, да и другие знающие люди, разъяснили мне о возможных опасностях на дороге — от встреч с грабителями и душегубами до поборов и произвола местных властей.
Присоединиться к какому-нибудь каравану также представляло сложности. Ехать пассажиром — нужны деньги, а их у меня не было, ни гроша. Наниматься в охрану — могли и не взять, не каждый согласится доверить свою жизнь неизвестно кому. Но других вариантов не оставалось, так что пришлось решать именно с ним. Из разговоров с бойцами, поправляющимся от ран, и лекарем узнал о караване, приходящим в эти края из Левана раз в две недели. Он останавливался на пару дней в небольшом городке Верном в двух десятках километров от нас, шел дальше на юг через другие приграничные города, потом уходил на запад в сторону центральных провинций, уже оттуда в Леван. Путь от Верного до границы северных соседей занимал почти месяц, еще три недели караван добирался до столицы — Кемера.
Накануне прихода очередного каравана выписался из лазарета, хотя рана на плече не зажила полностью. Лекарь советовал остаться еще на неделю, но не стал задерживаться — ждать потом следующего каравана, перебиваясь все это время неизвестно где, не захотел. Так и объяснил целителю, он же, подумав немного, предложил свою помощь — переговорит со старшим полкового обоза, чтобы тот взял меня до Верного. Дал заживляющую мазь в маленькой баночке, чтобы я на вечер смазывал им кожу вокруг рубца. Поблагодарил добрую душу за участие ко мне, а потом принялся готовиться в дорогу. Заштопал порезанную куртку и рубашку, почистил и постирал свое обмундирование и казенную сменную одежду — ее с походным мешком мне передал завхоз лазарета, увидев мои сборы.
Так с помощью добрых людей снарядился в долгий путь, ранним утром следующего дня отправился на стоянку полкового обоза. Сборы здесь уже шли полным ходом — возницы запрягли лошадей, интенданты сверяли свои списки, а старший, дородный сержант, торопил всех с отправлением. Подошел к Дамиану, так мне его назвал лекарь, сказал — от кого я. Тот кивнул и показал на одного из возниц: — Поедешь с ним.
Вскоре выехали с конного двора и отправились по разбитой дороге в тыл. Обоз вытянулся в недлинную цепочку из пяти повозок, шел скорым ходом, несмотря на ухабы и колдобины — до вечера надо успеть доехать до города. Там военные склады, завтра обоз весь день будет загружаться, а на следующее утро выедет обратно. Об этом поведал тот возница, к которому меня направил старший. Он из вольнонаемных, как и другие, получал плату за каждую поездку, тем и кормил свою семью. Расспрашивал меня о службе, я же отвечал скупо — после ранения возвращаюсь домой. Мы шли последними, никто нас не сопровождал с охраной — ни впереди обоза, ни позади нас. Спросил о том словоохотливого ездового, тот махнул рукой и проговорил:
— Не дает начальство, все войско на передовой, а на нас не хватает. Да пока бог миловал — обошлось без нападения лихоимцев. Правда, в прошлом месяце напали на купеческий обоз — охрана еле отбилась. А что с войскового взять — фураж или провиант? Вот если бы оружие везли, тогда да — без охраны никак!
После добавил: — Вот дали нам копья, а что с ним делать неумеючи? Только ворон пугать! Так и лежит без надобности, а оставить нельзя — спрос с нас.