— И что, других родных у тебя разве нет?

— Есть дядя, мамин брат, только он прогнал меня — я украл из кладовки колбасу и съел.

— Зачем украл или он тебе не давал кушать?

— Давал, только мало. Я все время хотел есть.

Вот незадача — не знал, что делать. Прогнать — рука не поднималась, принять — тоже несподручно, неизвестно, как у меня все сложится. Понимал малыша — его, по-видимому, никто не жалел, а тут кто-то отнесся к нему добром, вот он и потянулся. После колебаний решился, сказал ему: — Подожди здесь, сейчас узнаю и приду.

Застал Анри в палатке и попросил на минуту переговорить с ним. После его кивка сказал: — Хочу взять с собой одного мальчика, сироту. Будет ли мне позволение на то?

Тот посмотрел на меня удивленно, видел по выражению его лица, о чем-то хотел спросить, но передумал, только высказался: — Если тебе надо, то разрешаю. Но не в ущерб делу и смотри, чтобы он не натворил — отвечать будешь сам. Расходы на него вычту с твоего содержания.

Так у меня появился приемыш, день и ночь находившийся при мне. Вел с ним разговоры, как он жил до сих пор, чем занимался, кроме воровства. Сразу предупредил, что подобного проступка больше не должно быть, иначе распрощаюсь немедленно. Санчо побожился, но все же приглядывал за ним — чужая душа потемки, пусть и детская! Изо всех своих малых сил он старался помочь мне, я же давал ему посильные задания, учил несложной работе, проверял за ним и поправлял. Постепенно привязывался к расторопному и смышленому мальчику, открывшему мне свою душу.

Ранним утром третьего дня караван вышел из Верного и направился на юг к Деверу, такому же небольшому городку на приграничном тракте. Шли неспешно длинной, растянувшейся на добрый километр, цепочкой. В караване насчитывалось более полусотни крупных повозок с упряжеными в них тяжеловозами и еще несколько крытых кибиток, в которых располагались купцы, вернее, часть из них. Анри же ехал с нами, на передней фуре, только примостил там место для себя. Я большее время проводил на задней повозке в полном боевом облачении, не расслабляясь под жарким солнцем. Во время привалов подходил к Анри, он иногда давал какие-то указания, но старался не отвлекать меня от охраны обоза.

Переход до Девера прошел спокойно, никто не потревожил нас в пути. Прибыли в этот город засветло, остановились в торговом дворе — постоялом дворе с ярмарочной площадью. Места на наш немалый караван хватило, заняли свое торговое место с палаткой. Возницы распрягли лошадей и отвели их в конюшню, Анри с помощником отправились занимать комнаты в постоялом дворе. Я уже привычно остался с обозом, только снял доспехи, рядом со мной примостился Санчо. Поужинали взятым из трактира тушеным мясом и кашей, мальчик вскоре уснул на приготовленной мной лежанке. Сам лег рядом и незаметно задремал, просыпаясь от постороннего шума.

В предрассветный час меня что-то разбудило, какое-то тревожное чувство. Ничего подозрительного не увидел и не слышал, но все же встал с лежанки и, прихватив меч, пошел тихо обходить обоз. Никого здесь не обнаружил и уже собирался возвращаться к своей повозке, когда краем глаза заметил крадущуюся тень. Присмотрелся, увидел двоих с мечами в руках, они подбирались к закрытой на ночь двери в постоялый двор. Только хотел поднять тревогу и напасть на грабителей — в намерении ночных гостей у меня сомнения не возникли, как со стороны ворот к ним присоединилась еще группа. В свете луны насчитал два десятка вооруженных злоумышленников, собравшихся войти в дом.

Дверь тихо отворилась, по-видимому, их сообщник открыл ее изнутри, и я решился — надо поднимать людей, заснувших спокойным сном и не подозревающих о смертельной опасности. Выдернул из под колеса ближайшей повозки булыжник — им возницы стопорили свои фуры, изо всей силы бросил в окно на первом этаже. В ночной тьме не промахнулся — раздался грохот бьющегося стекла. Тут же выхватил второй камень — через секунду он влетел в другое окно. В доме раздались возмущенные крики, кто-то на первом этаже, наверное, из прислуги, стал зажигать светильники. Видел, как в поднявшейся суматохе банда оторопела, стояла перед открытой дверью и не решалась войти. По-видимому, они делали ставку на внезапность, взять по-тихому спящих постояльцев, а тут такой тарарам!

Прошла целая минута, пока бандиты разбирались с дилеммой — или отступить тихо, или все же ворваться в разбуженный муравейник. По команде главаря, уже не пекшегося о скрытности, они заспешили внутрь, толкаясь в дверях. Для острастки бросил еще один камень, а потом бросился к своей повозке за доспехом и щитом. Быстро, путаясь в рукавах, надел гамбезон и кольчугу, нахлобучил шлем, а потом бегом направился ко входу в дом. Изнутри шел шум схватки — лязг мечей, крики сцепившихся в драке, стоны раненых. Бросаться сломя голову в самое пекло боя не стал, вошел в дом осторожно. На первом этаже никого из бандитов не увидел, здесь на полу лежали в крови их жертвы — мужчина и женщина, по-видимому, из прислуги или сами хозяева заведения.

Поднялся по лестнице на второй этаж, держа наготове шит и меч, но здесь никто на меня не напал. В коридоре же в слабом свете двух светильников увидел стоящих ко мне спиной головорезов, а перед ними — воинов, оставшихся ночевать в постоялом дворе. Ширина коридора позволяла только двоим с каждой стороны принимать бой, остальные толпились позади, сменяли выбывших из-за раны или смертельного удара бойцов. Тихо, скользящим шагом, подскочил к самому ближнему врагу и колющим ударом в шею под шлемом сразил его. Тут же, не теряя ни секунды, нанес укол в икру второму противнику, тот упал с криком. Стоящие перед ним стали поворачиваться ко мне, но за это короткое время вывел из строя еще одного из них ударом в незащищенную кольчугой подмышку.

После я только защищался, отбивал мечом удары нападающих на меня бандитов, принимал их на щит. Об атаках и не помышлял — в мастерстве владения мечом они не уступали мне или, может быть, превосходили . Успевал справляться сразу с двумя противниками за счет своего предвидения боя, да и в коридоре им не хватало места для полноценной атаки. Не знаю, сколько времени прошло в таком противостоянии, меня уже покидали силы, не так быстро реагировал на атаки врага. Пропустил пару колющих ударов, благо, что кольчуга их выдержала, продолжал бой на одной воле, превозмогая усталость. Отступил под ударами до самой лестницы, приготовился даже спрыгнуть с нее с риском переломать ноги, когда пришла помощь.

Услышал, как с грохотом в дом вбежали люди, а потом стали подниматься наверх, гремя щитами. Кто-то из них громко скомандовал: — Всем положить мечи и отойти!

Нападавшие на меня бандиты прекратили атаку и быстро отступили к своим. Мечи они не бросили, как и остальные их подельники — выставили их вперед, угрожая городским стражникам, прибывшим на шум в постоялый двор. Я же, как только противник оставил меня, положил на пол свой меч и отошел в сторону, пропуская подмогу в коридор. Уже как зритель, смотрел за разгоревшейся схваткой новоприбывших воинов с бившимися насмерь злодеями. Минут через десять бой закончился, последний бандит выпустил меч из раненой руки. Стражники принялись выводить и выносить сраженного противника из коридора вниз. Уцелевшие постояльцы, вышедшие из своих комнат, как только опасность миновала, захлопотали вокруг воинов, защитивших их от головорезов.

Среди выживших увидел своего купца — он, целый и невредимый, вышел из комнаты в конце коридора. Тем же, кто остановился ближе к входу, не повезло — бандиты вырезали почти всех, кого нашли в первые минуты нападения. Видел через распахнутые настежь двери лежащие вповалку тела убитых и раненых, чувствовал идущий от них запах крови. Меня, еще не привыкшего к гибели невинных людей, тем более в таком множестве, замутило. Заставил себя перебороть слабость, вместе с другими занялся жертвами резни. Рвал на полосы попавшуюся под руку ткань, перевязывал ими раны, выносил убитых. Пострадали и наши люди — среди погибших оказались двое наших возниц. Остальные обошлись страхом, помощь им не понадобилась.

С приходом лекарей люди немного успокоились, выполняли их указания, я тоже. Носил им воду из чанов, перекладывал раненых, выносил умерших. После рассвета, когда закончили с первыми нуждами, ушел к обозу, как-то успокоил перепуганного Санчо и отключился мертвым сном. Проснулся только в полдень — меня разбудил Анри. Поведал то, что ему стало известно о ночном нападении, а потом велел готовить товар для торговли. Я никому не говорили о своих подвигах, но о них каким то образом прознали другие. Анри так и сказал:

— Ты молодец, Сергей, разбудил всех! Только хозяин все сокрушался — кто же ему заплатит за разбитые стекла? Но ничего, выкрутится, такой проныра возьмет свое с местных властей за все убытки — они же проворонили банду. Даже подумать страшно, чтобы было, не подними ты тревогу — перерезали нас всех спящими! И сражался ты неплохо, так сказали стражники, принявшие бой с татями. Только одно плохо — где же мне взять возниц на две фуры? Придется одну поручить тебе, вторую возьму сам, пока не найду подмену.