Столь прагматический, даже приземлённый взгляд на жизнь да ещё и сформировавшийся в весьма юном возрасте заметно сказался на интересах Максима. Всегда и во всём он предпочитал синицу в руках журавлю в небе и имел минимум два плана и три прикидки, как эту синицу откормить пожирнее да употребить повыгоднее. Трезво оценивая свои знания и способности институт он выбрал не самый престижный, зато поближе к дому и с невысоким конкурсом на избранную в перспективе прибыльную специальность.
Неизбежную в его возрасте жажду романтики утолял со случайными знакомыми, активно используя советы с разнообразных пикаперских сайтов. То, что клюющие на подобные уловки девушки и сами хотели лишь немного развлечься, а вовсе не искали серьёзных отношений, было с его точки зрения одним сплошным плюсом. Из других развлечений он признавал лишь книги -- классику, чтобы блеснуть приличествующей культурному человеку начитанностью, да в небольших дозах научную фантастику самого что ни на есть заклёпочного толка, искренне наслаждаясь сочетанием обоих критериев в творчестве Жюля Верна.
Приход Этой Хрени, изрядно пошатнувший его сугубо материалистическое мировоззрение, он наблюдал лично: огромная, прозрачная до почти полной незаметности капля упала с потолка недорогой кафешки, развернулась в... тварь, выдающую себя лишь бликами при движении, и стала быстро рвать посетителей в клочья. Когда большая часть клиентов мелкими ошмётками перенеслась на стены и потолок, тварь неспешно подшагнула к парализованному страхом Максиму и аккуратно, прямо-таки деликатно пробила ему сердце.
-- Смерть -- это только начало! -- услышал он насмешливо-сочувствующий голос прежде чем погрузиться во тьму.
И спустя всего несколько минут убедился в справедливости сказанного. Стоит, однако, отметить, что очнувшееся существо было Максимом Кузнецовым лишь отчасти. Изрядно прибавив в росте и ширине плеч, избавившись от суетности и нерешительности, оно сохранило все воспоминания и существенную часть личности Максима, вот только живым быть перестало.
В пустых глазницах черепа вспыхнул синий огонь, громадный костяк зашевелился и свежеиспечённый лич поднялся с пола, методично изучая доставшиеся ему немалые силы.
* * *
11. Март ЭХ+3, Максим Кузнецов.
-- Разумеется, я учитываю только свои интересы. С какой стати мне учитывать чьи-либо ещё? -- Говоривший совершенно искренне не видел проблемы в том, чтобы обобрать до нитки попавших в почти безвыходное положение людей. -- Вы хотите жить, я хочу деньги, моя помощь гарантирует ваше выживание, а мёртвым деньги ни к чему. И заметьте, я беру только деньги, ваше имущество останется вам.
-- Но мы умрём от голода, если не сможем купить себе еду! И договор не будет выполнен...
Это вполне наивное возражение неожиданно заставило собеседника замолчать. Огромная, закутанная в голубой плащ поверх начищенных доспехов фигура наклонила глухой шлем, из-под которого изредка пробивались едва заметные синие сполохи.
-- Хорошо. Я возьму только половину ваших денег и доведу вас до города.
-- До здания городской гильдии! -- Руководитель небольшой группы беженцев из разорённой монстрами деревни, обрадованный внезапной сговорчивостью страшноватого наёмника, решил ковать железо, пока горячо.
-- Нет. -- Сказано это было спокойно и даже безэмоционально, вот только все беженцы как-то резко расхотели спорить. -- Я доведу вас только до городских ворот. Меня часто называли бессердечным, но никогда -- лжецом или обманщиком. Я всегда делаю, что обещал, и никогда не обещаю того, что не сделаю.
* * *
12. Октябрь ЭХ+0, Сергей Анастасьев.
Разбитая грунтовка бросалась из стороны в сторону, машина подпрыгивала и скрипела, но водитель продолжал гнать, не жалея новую машину, забыв о безопасности и здравом смысле... точнее, только о втором: полупризрачные монстры, у которых, казалось, материальны были лишь клыки, когти и безумные жёлтые глаза, были на его взгляд куда опаснее любых ухабов и виражей.
В очередной раз подпрыгнув, машина с нехорошим лязгом ударилась обо что-то брюхом, руль дёрнуло вправо, с громким хлопком лопнуло переднее колесо, но это уже не имело значения -- проскрежетав по разделившей колею и канаву гряде щебня легковушка окончательно остановилась, каким-то чудом удержавшись на крутом склоне. В какой момент заглох двигатель Сергей Анастасьев даже не заметил.
Художник-иллюстратор, немножко копирайтер, немножко дизайнер, немножко верстальщик и немножко кто угодно ещё в непростом издательском ремесле, он всё ещё как наяву видел клочковатое облако чёрного тумана, лёгким взмахом увенчанного кривыми когтями полупрозрачного протуберанца вспарывающее живот милой девушки Юли, зашедшей к ним в подвал поболтать, и горло соседа Кости, давно и безнадёжно к Юле клеящегося. Как уцелел он сам и как оказался на улице -- он не помнил, как и дорогу из города. Сквозь застывшую перед глазами кровавую картину смутно пробивались воспоминания о пустых улицах, об отсутствии свистков и мигалок на хвосте. Уткнувшись лбом в руль, стиснутый мёртвой хваткой, он закрыл глаза и тихонько завыл на одной ноте. Почти тут же его затрясло, как в жестоком ознобе, и через несколько секунд так же резко отпустило.
На попытку завести машина отозвалась лишь сдавленным хрустом.