Пришелец нахмурился ещё больше.

— Кажется, он вас не понимает, — предположил доктор Хуан.

— Глупо предполагать, что в космосе все разговаривают на одном языке.

— Попробуйте ещё раз, что ли? — предложил сеньор Нарваэс.

— Kak vashe imya? — Надежды не было, но старик, всё же, попробовал.

— Richard Konneri, — произнёс пришелец так же медленно. — Voenno-kosmiceskie sily. Micman.

— Что он сказал? — Тут же встрепенулся губернатор. — Похоже, вы начали друг друга понимать.

— У меня такое ощущение, что язык, на котором они общаются, для пришельца такой же чужой, как и для нас.

— Но он может на нём говорить, доктор! А мы его понимать. Это важно. Что он сказал, сеньор Корвальос?

— Его зовут Ричард Коннери, если не ошибаюсь. И он военный. Мичман.

— То есть корабль в овраге — военный корабль?

— Э-э… — старик снова повернулся к пришельцу: — Vash korabl… Как это сказать-то?.. Voennuy?

Тут пришелец разразился потоком слов, причём на своём родном языке, так что сеньор Корвальос сдался уже на второй минуте, откинувшись на спинку стула:

— Он быстро говорит. Я не улавливаю слов.

— Ладно, пожалуй, на сегодня хватит, — принял решение доктор Хуан, перед этим сверившись с показаниями приборов. — Надо дать ему отдохнуть.

— Но доктор! — возмутился губернатор. — Мы же только начали!

— Тем не менее. Он слишком слаб, а у нас с вами будет ещё много времени, чтобы с ним пообщаться. Так что прошу всех покинуть палату. И вас, сеньор Корвальос, тоже. И не смейте возражать!

В коридоре около палаты доктора Хуана поджидал Санчес.

— Наверное, я пропустил самое интересное, доктор? — взгляд шерифа провожал губернатора со свитой до тех пор, пока те не скрылись на лестничном пролёте.

— Сожалею, шериф, — развёл руками доктор. — Мы не могли ждать. Всё, что нам удалось узнать, это имя одного из потерпевших крушение.