Книги

Если о нас узнают

22
18
20
22
24
26
28
30

Я смотрю на сообщение, пораженный.

Почти заснул. Спустя двадцать секунд после того, как он ушел в свою комнату.

Ага.

Я опускаю руку на колени и смотрю на кремовую стену мутным взглядом.

Все не в порядке. Как бы я ни надеялся, что все будет хорошо, это не так. И я не знаю, как это исправить.

Может быть, я и вовсе не смогу этого сделать.

Я медленно переворачиваюсь на бок и сворачиваюсь в клубок, прижимая колени к груди и касаясь их лбом. Мне кажется, что это тот самый момент, когда я должен заплакать. Но мне никогда не разрешали плакать. Всю жизнь меня учили, что слезы – это пустая трата времени. Не плачь. Исправь это. Разберись с проблемой. Перестань жалеть себя.

Но я не могу. И такое чувство, будто что-то внутри меня разрезали надвое и оно хочет вылиться наружу, но ему некуда деться. Вместо этого оно давит в груди, душит, пока я не чувствую, что не могу вдохнуть достаточно воздуха. Тогда я еще сильнее втягиваю голову, пытаясь спрятаться в темноте. Будто, если я достаточно долго буду избегать проблемы, она разрешится сама собой.

Подумать только, всего несколько дней назад я держал Зака в руках, вдыхал его запах, пробовал на вкус и на мгновение позволил себе поверить, что чудеса случаются.

Глава 8

Зак

Я грешен в том, что люблю тебя.

Первая строчка припева песни Guilty застряла в голове так, что, куда бы ни пошел, я слышу только ее. Она заставляет меня думать о Рубене и о том дне, когда мы ее записали. В тот день в студии нам было весело как никогда, и казалось, что нас там попросту не должно быть, кто-то совершил ошибку, впустив группу парней. Рубен дал мне несколько действительно хороших советов, научил вокальным разминкам и дыхательным упражнениям. Без его помощи я бы ни за что не исполнил эту песню так хорошо. Кроме того, по моему голосу слышно, как я веселился в тот день, что, опять же, является его заслугой. Это был наш первый сингл, и он занял первое место. Поэтому кто знает, где бы мы сейчас были, если бы тогда Рубен мне не помог.

Он всегда был замечательным парнем. Конечно, серьезным, но в то же время таким добрым, любезным и веселым. Он хочет быть суперзвездой, но никогда, в отличие от многих других, не принуждал кого-либо следовать этим путем. Мама всегда говорила, что Saturday столь успешна, потому что мы прекрасная команда и друзья.

Сейчас я плохой друг. И не просто плохой, а худший.

Я хотел поговорить с Рубеном, когда он прислал мне сообщение. Правда хотел, но пока я готовился к этому, тревога заполнила мой разум, и я понял, что не смогу пойти. У меня еще нет ответов, которых ждет Рубен.

Я не уверен, что это полностью моя вина. Я попросил немного личного пространства и времени для размышлений, и мне его не дали. Вместо этого ежесекундно и каждый день я чувствовал, что Рубен смотрит на меня, как будто в ту же секунду, когда я разгребу свои мысли и пойму, в чем дело, я должен незамедлительно сообщить ему, и вся наша дружба зависит от этого ответа. Чувство вины душит, давление огромно. Знаю, что парню больно, и я лишь усугубил ситуацию, но он не выполнил мою просьбу, и, в конце концов, я все еще не знаю, чего хочу.

Каждый раз, когда я склоняюсь к мысли, что, возможно, он мне нравится и наш поцелуй был настоящим, это приводит меня в замешательство. Что, если я хочу думать, будто он мне нравится, лишь для того, чтобы соответствовать его ожиданиям и говорить то, что он хочет услышать? Чтобы я мог быть кем-то другим, а не дерьмовым парнем, который отвратительно с ним обращался? Чтобы не рисковать потерять его навсегда?

Затем я склоняюсь в другую сторону и решаю сказать ему, что использовал его в качестве эксперимента, осознал, что ничего не выйдет, и просто извинюсь. Но и эта версия не кажется мне правильной. Несмотря на то что мои мысли в полном беспорядке, я знаю: тот поцелуй не был ошибкой.

И как это меня характеризует? Я би?