— Что случилось? — взволнованно спросил Тьери.
Евгения поджала губы:
— Нельзя допускать полного оборота. Просмотрели.
Это мало походило на объяснение, но её тон исключал дальнейшие расспросы.
На мгновение повисла тишина, и в этой тишине отчётливо прозвучал хриплый женский голос:
— Не отдам!
Меня обдало ледяным ужасом.
Самец с рыком взметнулся в полный рост. Сложен он был непропорционально — не лев и не человек, — но под рыжеватой шерстью бугрились мускулы, а когти и клыки не уступали когтям и клыкам настоящего льва. Самка отогнала детёнышей в угол и встала рядом с самцом, издавая странный и жуткий звук — то ли рычание, то ли вой. Подняли шум оборотни в соседних клетках.
Вернулся охранник, толкая перед собой небольшую каталку, и лев всем телом кинулся на заграждение. Решётка лязгнула, лев отпрянул, корчась и скуля, будто от боли, но через мгновение повторил свой яростный бросок.
Евгения с невозмутимым лицом шагнула за вешки, к самой клетке. Оборотни попытались достать её сквозь прутья — и вдруг оба рухнули на пол, как подрубленные. Решётка поползла вверх. Чудовища не шевелились, но их золотистые глаза глядели осмысленно и страшно. Похоже, они были в сознании. В углу так же неподвижно, один на другом, лежали котята. Охранник отодвинул самку в сторону и втолкнул внутрь каталку.
Барак пришёл в неистовство. Видно было, как оборотни мечутся в своих клетках. То один, то другой, по примеру льва, бросался на решётки. Уши заложило от рёва, грохота, визга, и сквозь эту какофонию прорывался низкий голос, размеренно завывающий:
— И-изверги! И-изверги! И-изверги-и!
Я больше не могла этого выносить. По полутёмному коридору почти бегом выскочила наружу — к свету, воздуху, простору, к шуму деревьев за высоким забором. К бараку спешили давешний охранник и долговязый молодой человек в очках. Должно быть, Лаваль. Я посторонилась, давая им дорогу, а сама направилась к калитке. Тело казалось деревянным, в голове дрожала липкая мыслишка: вдруг не выпустят, запрут в звериной клетке, превратят в мохнатое, клыкастое, рычащее...
Из сторожки вышел работник. Бычья шея, грубое лицо, сломанный нос. Задвижки и щеколды заплясали под его корявым пальцам, и я выбралась в зелёный и живой мир, словно очнулась от кошмара. Сказать "спасибо" не хватило сил — слишком жутким было это место и этот детина с глазами убийцы.
Глава 6. "Завещание старой графини"
Хвойный сумрак пах смолой, невдалеке перекликались птицы.
Где остальные? Неужели остались смотреть, как бедных котят будут превращать в человекоподобных уродцев с когтями и хвостами? Или оборотни вырвались из клеток и загрызли своих мучителей вместе с незадачливыми экскурсантами?..
День мерк на глазах, вот-вот станет темно. Но в паре минут — розовая калина, плантации кристаллов и пруд с гигантскими кувшинками, а оттуда рукой подать до большого белого дома, где ждали мягкие диваны и стыл обед от хвалёного повара Карассисов.
Дорожка под ногами распалась на две, одинаково узкие и чуть извилистые. Пришлось остановиться. Почему я не заметила эту развилку по пути на ферму? Потому что шла за Евгенией вместе с остальными, как цыплёнок за наседкой, утомлённая избытком впечатлений и уверенная, что в положенное время меня точно так же отведут назад.
Взгляд зацепился за молоденькую пихту. Я уже видела её. Точно видела! Значит, налево? Но вскоре стало ясно, что выбранная тропинка грозит вывести обратно к ферме оборотней. За деревьями уже показалась зелёная стена. Не забор — одиночное строение. Приземистое, длинное, с шиферной крышей, высокие оконца забраны решётками. На двери — запоры и задвижки, как на воротах фермы, а в придачу к ним стальной висячий замок. Словно объявление: "Никого нет дома".