Он поднимает на меня глаза.

– Не знаю, – задумчиво отвечает Финн. – Когда прежде я разговаривал с пациентами перед операцией, они всегда спрашивали, смогут ли они и после нее вести привычный образ жизни. Вообще-то, да, но шрам остается у них навсегда. Даже если не на теле, то где-то в подсознании – новое понимание того, что они вовсе не так непобедимы, как им казалось. Думаю, это меняет людей.

Наконец мы доходим до парка Карла Шурца – одного из моих любимых. Кажется, что здесь, среди деревьев, зеленых бархатных садов и двух рядов каменных ступеней, должна начаться сказка. В парке даже есть детская площадка с бронзовой статуей Питеру Пэну.

Мы садимся на скамейку напротив статуи.

– Ты прав. Выбраться из квартиры было хорошей идеей. – Я легонько толкаю Финна плечом. – Спасибо за заботу.

– Всегда рад помочь, – отзывается он.

Я делаю глубокий вдох через маску.

– Я люблю этот парк, – выдыхаю я.

Финн откидывается назад, подставляя лицо солнцу и засунув руки в карманы куртки. Если бы не пандемия, день можно было бы назвать идеальным.

Когда я наконец понимаю, что Финн не просто так засунул руки в карманы, на его колене балансирует маленькая коробочка для кольца.

– Я знаю, что сейчас не самое подходящее время, – начинает Финн, – но чем больше я об этом думаю, тем больше понимаю… Я чуть не потерял тебя. А сейчас, после того как твоя мама… каждый день на счету. Не важно, если мир не вернется на круги своя, потому что я не хочу возвращаться назад. Я хочу идти вперед. Вместе с тобой. Я хочу детей. Хочу, чтобы мы привели их в этот парк покататься на качелях. Я хочу собаку, большой дом и все то, о чем мы мечтали все эти годы. – Финн опускается на одно колено. – Ты выйдешь за меня? – спрашивает он. – Мы справились с нашей «в болезни», а как насчет «в здравии»?

Я открываю коробку и вижу бриллиант, простой и красивый, весело подмигивающий мне на свету.

В трех футах от меня – застывший во времени Питер Пэн. Интересно, сколько лет он провел вместе с Венди, прежде чем забыл, что когда-то умел летать?

– Ди, скажи что-нибудь, – нервно посмеиваясь, обращается ко мне Финн.

Я смотрю на него:

– Почему ты не стал фокусником?

– Что? Потому что… я стал хирургом? Почему ты об этом вспомнила?

– Ты сказал, что хотел стать фокусником. Что изменилось?

Финн неловко поднимается и садится на скамейку рядом со мной, осознавая, что момент упущен.

– Никто не становится фокусником только потому, что мечтал об этом с детства, – бормочет он.