Вернувшись с кладбища, Алиса вошла в небольшую квартиру и приготовилась к привычному появлению Юлиана, который каждый раз как безумный бежал по коридору, чтобы обнять ее при входе домой. Но сейчас он не появился.

- Привет! - удивленно прокричала она.

- Мы в студии, мама!

Алиса промчалась по узкому коридору, куда выходили всего три комнаты. Ее спальня, самая маленькая, выглядела так сурово, что скорее походила на шкаф.

Комната Манфреда была почти такой же, но тот вечно заваливал ее учебниками по технике, редкими книгами на английском языке и конспектами по инженерному делу - он закончил обучение год назад и вечно повторял, что собирается их выбросить. Манфред жил вместе с ними с тех пор, как поступил в университет и стал всё чаще ссориться с отцом.

Предполагалось, что это временно, но они жили вместе уже так давно, что Алиса не представляла, как она может развивать свою карьеру фотографа без той помощи, которую брат ей оказывал с Юлианом. Да и Манфред не мог находиться от них вдали, поскольку несмотря на то, что получил блестящие оценки на экзаменах, его интервью по поводу работы всегда заканчивались одной и той же фразой: "Как жаль, что вы еврей". Единственными деньгами в доме были те, что Алиса зарабатывала продажей фотографий, и с каждым разом становилось всё сложнее заплатить за аренду.

"Студией" называли комнату, которую в обычных домах именовали гостиной. Она была полностью завалена фотографическими принадлежностями Алисы. Окно было закрыто черной тканью, а с потолка свисала красная лампочка.

Алиса постучала в дверь.

- Входи, мама! Мы уже закончили.

Стол был заставлен кюветами с проявителем. От стены до стены тянулось с полдюжины веревок, к которым прищепками прикреплялись фотографии для просушки. Алиса весело вбежала и поцеловала Юлиана и Манфреда.

- У тебя всё в порядке? - спросил ее брат.

Алиса жестом дала ему понять, что они поговорят позже. Она не сказала Юлиану, куда они ходили, когда оставила его под присмотром соседки. Мальчик не имел права войти в жизнь своего деда, а после его смерти не имел прав на наследство, хотя и весьма оскудевшее за последние годы, поскольку Йозеф явно потерял в делах чутье. Все деньги были завещаны фонду по развитию культуры.

"Такова была последняя воля человека, утверждавшего, что делает всё ради семьи", - подумала Алиса, услышав слова отцовского адвоката. Поэтому она и не собиралась разговаривать с Юлианом о смерти его деда. Хоть этой неприятности можно избежать.

- Что это? Не помню, чтобы я это снимала.

- Похоже, что Юлиан воспользовался старым Кодаком, сестренка.

- Вот как? Я помню о нем только то, что затвор заедал.

- Дядя Манфред его починил, - ответил Юлиан с виноватой улыбкой.

- Ах ты ябеда! - шутливо толкнул его Манфред. - В общем, либо так, либо пришлось бы дать ему твою Лейку.

- Я с тебя шкуру спущу, Манфред! - заявила Алиса с притворным гневом.

Ни единому фотографу не понравится, когда маленькие и прилипчивые детские пальчики находятся рядом с камерой, но как она, так и ее брат были слабы перед Юлианом. С тех пор как он научился говорить, он вертел ими обоими, как хотел, при этом оставаясь самым разумным и заботливым из всех трех.