Сделка

Пресса в Румынии, как и ожидалось, освещала происходившее экспансивно. На следующий день Чаушеску провел переговоры с Джеймсом Каллаганом на Даунинг-стрит. Главным событием дня, однако, стало признание госпожи Чаушеску одним из величайших умов в науке нашего времени. В Королевском Химическом институте профессор Ричард Норман устроил ей прием, достойный Нобелевского лауреата, приветствуя ее как «выдающегося» эксперта в области «стереоспецифической полимеризации изопрена» и выражая благодарность за «работу, которая важна как для расширения нашего фундаментального понимания химических процессов, так и для повышения эффективности использования химии на благо человечества». Норман сказал, что ее принимают в состав старейшего в мире профессионального учреждения в области химии и выразил надежду на совместную работу с ней в будущем. Любопытно, что в следующие пять лет Норман стал главным научным советником Министерства обороны и принимал активное участие в антисоветской программе «Звездных войн» Рональда Рейгана[102]. И все же в тот момент он восхвалял безжалостного и коррумпированного неученого с другой стороны Железного занавеса.

Если Королевский Химический институт был наивен, то Политехнический университет Центрального Лондона, судя по всему, и вовсе лишился рассудка. Среди трех речей, в которых расхваливали блестящий талант почетной гостьи, прозвучала речь ректора Колина Адамсона, который приветствовал «выдающиеся заслуги Румынии в международных отношениях и дипломатии». Ничто не могло превзойти приветственное выступление старшего проректора, профессора Теренса Берлина, который назвал госпожу Чаушеску «прекрасным примером истинности высказывания Гейзенберга[103]: ”Наука расчищает поле, на котором сможет созидать технология”». Берлин отметил стремительный подъем первой леди в иерархии академической науки Румынии.

– От Национального совета по научным исследованиям был сделан всего один шаг до Центральной комиссии по социально-экономическому прогнозированию, – заявил он без тени иронии. Это поистине «прозорливая женщина», заключил он и добавил: – Разве не распознала она калибр господина Чаушеску задолго до других румын?

А в Букингемском дворце тем временем другая прозорливая женщина уже довольно насмотрелась на своих высокопоставленных гостей. Выгуливая своих собачек в саду Букингемского дворца, Королева заметила, что навстречу ей идут супруги Чаушеску (они предпочитали беседовать между собой на улице, опасаясь секретных жучков во Дворце). Как позже рассказала Королева писателю сэру Энтони Джею, она спряталась за кустом в своем собственном саду, чтобы избежать встречи с ними.

Однако позже в тот же день от встречи с ними было не отвертеться, так как Королева должна быть присутствовать на обязательном ответном банкете, который Чаушеску дал в ее честь в «Кларидже». Именно там поведение британского правительства достигло надира. Когда перед отелем собралась небольшая демонстрация, возглавляемая румынским диссидентом Ионом Рациу[104], полиция не только припарковала между демонстрантами и зданием огромный автобус, но и арестовала Рациу за «противодействие полиции». Его увезли в фургоне и не отпускали до окончания банкета. Хотя на следующий день Рациу отпустил суд магистрата Мальборо-стрит, позднее New Law Journal назвал этот случай «достойным сожаления» примером «действий полиции в интересах политики».

Тот факт, что правительство нервничало, был понятен. Чаушеску еще предстояло подписать контракт на самолеты. В отчете о визите Реджи Секонде, британский посол в Румынии, признавал, что подписание контрактов с BAC и Rolls-Royce «до последнего момента висело буквально на волоске». Британцы отвезли Чаушеску на завод BAC в Филтоне под Бристолем, где ожидались праздничный ланч и официальная церемония подписания контракта перед телекамерами. Как выразился Секонде, в последнюю минуту обе стороны так активно торговались, что обстановка за ланчем напоминала «муравейник, который разворошили палкой». Визит должен был завершиться подписанием множества бессмысленных коммюнике, которые, как и ожидалось, были «напыщенными». Чаушеску важно сообщил Джеймсу Каллагану, что объем торговли с Великобританией к 1985 году возрастет со 133 миллионов фунтов стерлингов в 1977 году до миллиарда фунтов стерлингов.

– Вы поставили перед собой исключительно амбициозную цель, – вежливо ответил Каллаган.

Документы Министерства иностранных дел показывают, что за закрытыми дверями британское правительство считало, что он несет чепуху – как это и оказалось на самом деле. Однако в то время британские дипломаты были чрезвычайно довольны собой. «То, что Президент остался доволен визитом, ясно по тому, что в Румынии его поездка получила колоссальное и совершенно беспрецедентное освещение, – отмечал в своей депеше Секонде. – Президент Чаушеску был непростым клиентом, – признал он, отметив «с облегчением», что «было замечено очень мало антирумынских плакатов и никаких вызывающих неловкость демонстраций протеста не было». Главной злодейкой – как всегда, по мнению Министерства иностранных дел, – осталась британская пресса. В этом случае особо выделяли Бернарда Левина за «неуравновешенные и оскорбительные статьи» о том, как Чаушеску подвергает преследованиям румынских христиан.

То, что визит прошел так хорошо, продолжал Секонде, было напрямую связано с прекрасным обращением с румынами со стороны Королевы. «С британской стороны ни к чему нельзя было придраться, ни в одежде, ни в формальностях. Румыны на все мероприятиях являлись в темных костюмах для отдыха. Но любые опасения, которые могли возникнуть у них по поводу того, что хозяева могут отнестись к ним с пренебрежением, были незамедлительно рассеяны искренним желанием Ее Величества, герцога Эдинбургского и всей королевской семьи сделать все, чтобы гости ощутили теплый прием. Наша звезда восходит высоко, и нет сомнения, что, когда дело доходит до государственных визитов, в арсенале Британии имеется секретное оружие, с мощью которого не сравнится ничье иное».

Теплые отзвуки продолжали звучать еще долго после того, как чета Чаушеску вернулась домой. Четыре месяца спустя лидер Либеральной партии Дэвид Стил посетил Румынию и преподнес президенту альбом фотографий, сделанных во время государственного визита. Его пригласили на охоту вместе с Чаушеску, и это ему так понравилось, что он подарил ему щенка черного лабрадора по кличке Гладстон. Диктатор обожал собаку, стал звать его Корбу (что означает «ворон») и присвоил ему почетное звание полковника.

Королева, однако, не хотела больше иметь ничего общего с гостем, которого она часто называла «тот жуткий человечек». Пусть Чаушеску и не ограбил Бельгийские апартаменты Дворца, как предсказывал президент Жискар д’Эстен, но Королева ничуть не порадовалась тому, что стала «секретным оружием» своего правительства.

– Она ясно дала понять, что ей очень не нравится пребывание Чаушеску во Дворце. Он был просто отвратительным гостем, – говорит Дэвид Оуэн.

Несмотря на то что все это время он был министром иностранных дел, в мемуарах лорда Оуэна нет ни одного упоминания о каком-либо государственном визите. Когда его спрашивают, почему это так, ветеран международной политики, отдавший ей полвека жизни, качает головой, смеется и отвечает:

– Я стараюсь делать вид, что этого вообще никогда не было!

Однако этот визит навсегда остался в памяти Королевы. Когда, наконец, пятнадцать лет спустя она впервые отправилась с государственным визитом в Восточную Европу, посетив Венгрию в 1993 году, она узнала, что британский посол Джон Берч ранее служил в Бухаресте.

– Она заговорила о том, как неприятно было принимать во Дворце Чаушеску, – поведал он в рамках Программы устной истории британской дипломатии. – Она интересовалась тем, что происходило в Румынии после войны, и знала все о короле Михае[105].

Однако все старания Королевы – не говоря уже о многих сотрудниках восточноевропейского отдела Министерства иностранных дел – ни к чему не привели. Несмотря на огромные надежды на создание в Восточной Европе нового оплота аэрокосмической промышленности при поддержке Великобритании, идея создания альянса Румынии и BAC – ROMBAC – потерпела сокрушительное фиаско. За почти десять лет после торжественного подписания контрактов было построено всего девять самолетов вместо запланированных восьмидесяти двух. Когда в 1989 году бывших гостей Королевы поставили к стенке и расстреляли, они забрали с собой и ROMBAC. К тому времени Чаушеску уже был лишен звания рыцаря Большого креста Ордена Бани после кампании, организованной лордом Бетеллом[106], представителем партии консерваторов в Палате лордов и борцом за права человека. Несколько месяцев спустя Политехнический институт Центрального Лондона принял решение лишить госпожу Чаушеску профессорского звания в «знак порицания». До сих пор визит Чаушеску считается самой прискорбной записью в Гостевой книге Королевы. Эта история также показывает, насколько изменились общественные и социальные отношения за прошедшие годы. Неудивительно, что Королеву ничуть не волнуют перепады настроения в обществе. Она ведь на самом деле все это уже видела.