Жанин либо все отрицала, либо до нее не доходило, что ей дали несколько пощечин. Любой из вариантов ее сейчас вполне устраивал: ведь бывают моменты, когда ты смотришь на себя со стороны, и это сразу успокаивает. А через некоторое время, когда ты находишься в тихом месте с людьми, которые тебя любят, ты справишься с проблемой должным образом… или сломаешься, если придется.

Но Жанин не планировала ломаться.

В дверь позвонили, и мать Жанин, та самая нуворишка, которая полжизни провела за прилавком, вспарывая куриные грудки, открыла. На крыльце стояла Марина, и женщина благодарно обняла ее и возобновила мини-драматическое представление, всхлипывая и вытирая слезы, но тут в холле появилась дочь.

– Здравствуй! Жанин, можно тебя на пару слов? – спросила Марина и посмотрела на одноклассницу. Надо сказать, что сестра Гусмана выглядела мрачно.

– Да, конечно. Давай прогуляемся.

Девушки спустились с крыльца и направились к саду, разбитому на огромном участке. Они сели на кованую скамью, которая выглядела так, будто ее украли из дома престарелых. На покупке в свое время настояла мать Жанин, чтобы создать буколическую атмосферу в той части своих владений, где росли плакучие ивы.

Марина, торопясь, начала говорить:

– Я хотела не просто проведать тебя, Жанин. Извини за вторжение, но я уверена, что ты бы сделала то же самое для меня. Мы не подруги и не можем считать себя настоящими друзьями, но ты уже давно учишься в «Лас-Энсинас». Когда я увидела, как парень ударил тебя, я разозлилась, но это не было легкой феминистской вспышкой. Я имею в виду, я феминистка, но тот второгодник избивал тебя – и мне стало плохо, потому что в те секунды он словно бил и разрушал что-то и во мне самой… Помимо того, что мы обе девчонки, я не знаю, понимаешь ли ты меня?

– Наверное, понимаю.

– Хотя мы не друзья, я очень сочувствую тебе, а ведь ты и сейчас сильно переживаешь и расстроена. У меня тоже дерьмовый момент, правда, но я не собираюсь рассказывать тебе о своей жизни… мне плохо, и, похоже, дела идут паршиво.

– Я знаю о твоей болезни, Марина, думаю, было смело с твоей стороны сказать об этом в классе.

– Нет, дело не в болезни, не надо меня жалеть, – отрезала Марина. – Просто я отождествляла себя с тобой. Жизнь повернулась ко мне сама понимаешь чем, ясно? И когда я увидела, как мою одноклассницу избивают в прямом смысле слова, мне захотелось спасти тебя, обнять и позаботиться… Честно, Жанин. Даже если мы не дружим, я хочу, чтобы ты знала: я здесь, рядом… если я тебе понадоблюсь, можешь рассчитывать на меня.

Получается, что Жанин заставила Марио устроить фальшивое свидание для того, чтобы получить неожиданную награду. Марина тянулась к ней, а она могла открыться девушке без всяких предрассудков и не бояться быть собой.

В общем, шантаж возымел косвенный эффект. Так что Жанин ничего не оставалось, как быть откровенной.

– Спасибо, Марина. Правда, спасибо. Я не хочу обманывать тебя. Много раз я чувствовала себя страшно одинокой, мне казалось, одноклассники отвергают меня за что-то очень абсурдное, за то, что я толстая… ну и все такое.

– Но ты не толстая! – возразила Марина.

– Знаю, но меня всегда так называли, поэтому я предпочитала держаться в стороне. У меня было ощущение, что предрассудки… они… как бы точнее сказать, как барьер между мной и крутыми ребятами в школе.

– Ты думаешь, я крутая? Клянусь, это полная чушь. То есть вовсе не потому, что я так считаю, а объективно. Про моего отца говорят, что он мошенник, у меня ВИЧ, а ВИЧ – ужасная вещь для всей семьи, и я…

Марина замолчала. Она хотела быть искренней, но не могла откровенничать на сто процентов и сказать правду девушке, которая до настоящего момента была практически незнакомкой.

– Марина, не бойся, продолжай. Я… я тоже буду честной. Я ненавидела тебя. Очень сильно.