Чего же тогда ждать от остального мира?

Осознание горькой истины и того, что придется все-таки распрощаться с детскими представлениями о жизни и, наконец, взрослеть, просто парализовывало. Что делать дальше, я попросту не знала.

И слезы, только недавно унявшиеся, снова ручейками покатились по щекам. Арлин, с сочувствием смотрящая на меня, потянулась за пакетами со сладостями, сгруженными на ее лавку. Отыскав мои любимые пирожные с розовым кремом, протянула:

— Вот, возьми, тебе сейчас полезно!

А я вдруг при виде еще недавно казавшихся соблазнительными сладостей ощутила, как накатила дурнота. Они теперь ассоциировались у меня с Бэйли — такие же красивые и соблазнительные на вид, но приносящие один вред.

Так и видела в нежно-розовом креме очаровательную улыбочку женишка и его губы, изливающие приторную патоку лживых комплиментов!

Видимо, мое лицо изменило цвет, раз Арлин тут же убрала злополучный пакет и, высунувшись в окошечко кареты, крикнула кучеру, чтобы остановился.

Я едва успела вылезти наружу, где меня вывернуло наизнанку.

Выпрямившись, увидела, что Арлин стоит рядом и смотрит с еще большим беспокойством, чем раньше. Протянув платок, она осторожно спросила:

— Ну как, тебе лучше?

— Можно и так сказать, — слабым голосом откликнулась, чувствуя, что понятие «лучше» в моем случае вряд ли применимо.

Ощущала себя донельзя паршиво. Бесформенной развалиной, причем не только физически, но и морально.

Когда мы вновь забрались в карету, некоторое время между нами царило напряженное молчание. Арлин о чем-то размышляла, покусывая ноготь мизинца — это у нее был привычный жест, от которого никак не могла избавиться. Как-то само собой получалось, что стоило погрузиться в размышления, палец сам тянулся ко рту.

И когда подруга выдала результат своей умственной работы, я едва не брякнулась со скамьи прямо на пол:

— А ты случайно не беременна? У вас с этим слизнем что-то было?

— Да ты что! — выдохнула я с таким возмущением, словно меня только что в убийстве обвинили. — Нет, конечно! Мы до свадьбы собирались подождать. Бэйли тоже считал, что так будет правильно. Хотя теперь я понимаю, почему и не думал настаивать, — с горечью закончила. — Ему противно было даже прикасаться ко мне!

— Ну и слава Мирне* (примечание: Мирна — богиня-созидательница, в которую верят люди в Мадарской империи)! — облегченно воскликнула Арлин. — А то это бы значительно осложнило дело.

С этим я вынуждена была согласиться.

— Но тогда что? — продолжала строить из себя дознавателя подруга. — Может, эти гады все-таки успели тебя отравить?

Как ни было сейчас трудно размышлять о чем-то ином, кроме того, какая я бедная-несчастная, пришлось вспомнить о том, что между прочим, учеба на факультете менталистики включала и основы дознавательского дела. Чаще всего маги-менталисты становились именно дознавателями. И пусть училась я не слишком усердно, но и не была так уж безнадежна.